* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Значение сексуальности в трудах Зигмунда Фрейда (Бернд Ницшке) первоначального состояния — все эти представления характеризуют сексуальность человека как сферу, которая с трудом вписывается в современную «разумную» реальность. В то время, когда Фрейд исходил из противоречия между сексуальными влечениями и влечениями к самосохранению, в одном месте он пишет: «Изначальный конфликт, из которого проистекают неврозы, — это конфликт между влечениями к сохранению Я и сексуальными влечениями» (VIII, 410). Сексуальные влечения характеризуются тут не только указанными свойствами, которые могут представлять опасность для Я, но и сами по себе имеют цель за пределами индивида. Их целью в конечном счете не является сохранение индивида, не говоря уже о сохранении Я; они служат скорее сохранению рода. В этом смысле индивид понимается Фрейдом лишь как средство для достижения цели — цели сохранения рода. Затронутое Фрейдом различие между «влечением Я и сексуальным влечением., которое, как нам кажется, совпадает с двойственным биологическим положением отдельного существа, стремящегося к сохранению себя, равно как к сохранению рода» (VIII, 311), наводит на мысль рассматривать сексуальность человека как феномен, направленный, по сути, на сохранение рода, причем «удовольствие» следует считать всего лишь своего рода поощрением, а сохранение индивида — только как некий необходимый промежуточный шаг. В модели влечений, которая исходит из противоречия сексуальных влечений и влечений к самосохранению, сексуальность выступает прежде всего как архаическая, подрывающая и — при неблагоприятных условиях — предрасполагающая к неврозу сила. При этом типичным для сексуальных влечений является сочетание стремления к удовольствию и пренебрежение реальностью. Но поскольку уже в этой модели влечений сексуальные влечения связываются с функцией сохранения рода, они наделяются теми свойствами, которыми позднее характеризуется эрос. Эрос представляет собой поддерживающую жизнь и нацеленную на соединение живой субстанции силу. Таким образом, во фрейдовском понятии эроса сохранение рода еще больше обобщается до сохранение жизни в целом. Кроме того, в модели влечений, которая исходит из противоречия эроса и танатоса и которую Фрейд отстаивает начиная с 1920 года, эрос получает гораздо более позитивную характеристику, чем та, которая имела место в ранних гипотезах Фрейда о сексуальности человека. Эрос выступает теперь в известной степени в качестве «умиротворенной» формы первоначальной, архаичной сексуальности. Он даже служит устранению деструктивных и агрессивных наклонностей человека, которые теперь прежде всего связываются с угрозой психической интегрированности. О существующих отношениях между эросом и деструктивными наклонностями человека Фрейд пишет: «Мы представляем себе исходное состояние таким образом, что вся имеющаяся в распоряжении энергия эроса, которую мы отныне будем называть либидо, находится в пока еще недифференцированном Я-Оно и служит тому, чтобы нейтрализовать одновременно существующие деструктивные наклонности (XVII, 72). Кроме того, Фрейд связывает здесь концепт либидо, обязанный возникновением его естественнонаучным воззрениям, с концептом эроса, возникшим скорее из философских и мифологических представлений. Однако в самом широком смысле слова эрос тождественен любви: «Ядро того, что мы называем любовью, образует, естественно, то, что обычно и называют любовью. половая любовь с целью соединения полов. Но мы не отрываем от нее и того, что также имеет свою долю в именуемом любовью: с одной стороны, это любовь к себе, с другой стороны, любовь к родителям и детям, дружба и вообще любовь к людям, а также не отделяем от этой любви увлеченность конкретными предметами и абстрактными идеями» (XIII, 98). 375