* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Фрейд в зеркале биографов (Мартин Гротьян, Юрген фом Шайдт) сирер-Бернфельд, которые вскоре после смерти Фрейда начали скрупулезное исследование определенных периодов его жизни, например раннего детства (1944) и начала его деятельности как ученого (1950); в работе «Фрейд и археология» (1951) Сюзанна Кассирер-Бернфельд приводит точные данные и глубокие психологические интерпретации. В «Неизвестном фрагменте биографии Фрейда» (1946) Зигфрид Бернфельд выступает как мастер детективного жанра: он убедительно доказывает, что в работе «О покрывающих воспоминаниях» (1899) Фрейд анализирует переживания собственного детства. Тот, кто знаком с этими четырьмя исследованиями, поймет, почему смерть Бернфельда Эйсслер расценил как тяжелый удар по биографике Фрейда. «Бер-нфельд был человеком необычайно богатым на идеи, выдающимся аналитиком, искусным в применении психоанализа в биологии и гуманитарных науках, человеком действительно одаренным» (Eissler 1966, 9). Эйсслер, который и сам является искушенным биографом — им созданы психоаналитические биографии Леонардо да Винчи (1961), Гёте (1963) и Фрейда (1951, 1964, 1966, 1971, 1974а, 1974b), — явно отдает предпочтение «чисто научному подходу Бернфельда в сравнении с Эрнестом Джонсом, который к биографическим данным примешивает личные впечатления о Фрейде». Леон Шерток (Chertok 1970) и Джулиан А. Миллер с сотрудниками (Miller et al. 1969) посвящают свои работы пребыванию Фрейда в 1885-1886 гг. у Шарко в Париже, когда у Фрейда произошел решительный поворот от физиологии к психологии. В других частных исследованиях изучались, например, отношение Фрейда к Фрайбергу, городу, в котором он родился, и к Моравии (Sajner 1968), письмо 75-летнего Фрейда к своему юному другу Эмилю Флюссу (Gedo, Wolf 1970), беседа Фрейда и Рильке (Lehmann 1965), его отношение к Рихарду Вагнеру (Dimitrov 1972). Джон Мишо (Mischo 1963) исследует «другого Фрейда», заинтересовавшегося парапсихологией, которую в отличие от К. Г. Юнга он решительно отвергал. Ученик Юнга Эрих Нойманн изучал образ отца у Фрейда (Neumann 1956), а Джон Э. Гедо — фрейдовский самоанализ (Gedo 1968). Все эти авторы, вопреки предпринятым Фрейдом мерам предосторожности и возражениям, с большим или меньшим успехом исследуют, интерпретируют и анализируют его жизнь, кажущуюся на первый взгляд не слишком разнообразной. Тот, кому заслуги Фрейда кажутся не слишком убедительными, у кого по тем или иным причинам уже сложилось скептическое мнение или даже резко отрицательное отношение, возможно, поиронизирует над стараниями и усилиями многочисленных ученых, исследующих жизнь и творчество этого человека. Тот же, кто убежден, что своим открытием бессознательного, своим самоанализом, своим новым методом лечения, своим всеобъемлющим толкованием человеческой жизни и своей научной теорией Фрейд внес неоценимый вклад в развитие человечества, тот, кто считает его одним из немногих гениев современности, вероятно, будет согласен с Эйсслером, сказавшим: «Если бы речь шла только о том, чтобы понять нечто из психологии научного гения, это не доставило бы нам никаких хлопот. Гении, которые помогли бы нам судить о психологии научного дара, появляются время от времени; но мы заслужим удивления и строгого порицания потомков, если не выполним наш святой долг и не соберем каждый документ, который только может быть найден, каждый документ, который способен пролить свет на гигантскую проблему фрейдовского самоанализа» (Eissler 1951, 5). То, что сказано здесь о личных документах Фрейда, прежде всего о его письмах, относится также и к перечисленным биографическим исследованиям, даже если они часто являются лишь (сделанными наощупь) попытками интерпретаций, лучшие и немногие из которых крошечными камешками могут войти в состав сложной мозаики жизни этого человека. Здесь, безусловно, надо назвать подробную работу Петера Брюкнера о личной библиотеке Фрейда (Bru ckner 1962-1963) и четыре публикации Йозефа и Рене 219