* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Фрейд в зеркале биографов (Мартин Гротьян, Юрген фом Шайдт) Фрейду по рекомендации Тауска, Фрейд же, по-видимому, ее к нему ревновал. Но Хелен уделяет этой истории — которую Розен описывает как историю «любовного треугольника» (см. статью М. Гротьяна «Переписка Фрейда») — лишь пару строк: доказательством веры Фрейда в ее терапевтические способности было то, что «в случае с моим первым пациентом дело касалось одного из членов семьи Фрейда, а также то, что он доверил мне сложный случай Виктора Тауска, который страдал тяжелым расстройством, и других особенно интересных пациентов» (Deutsch 1973, нем. изд., 121). В остальном Фрейд остался для нее человеком, которого она с благодарностью вспоминает, поскольку благодаря ему в ее жизни произошел третий — после освобождения от тирании матери и знакомства с социализмом — решающий перелом: «разрыв цепи бессознательного посредством психоанализа» (там же, 118). «Всякий раз, когда я слышу о так называемом интеллектуализме Зигмунда Фрейда, об односторонности его метода, об ограниченности его мышления, я говорю себе: "То, в чем вы пытаетесь меня убедить, не соответствует действительности или по крайней мере соответствует только наполовину, так как вы не учитываете главного — Фрейда-человека, человека, которого я знал и с которым в годы моей учебы в Вене я провел несколько важных для меня бесед. Натура его была многосторонней, богатой, неоднозначной и — слава Богу — противоречивой, как и его учение"» (Goetz 1969, 1). Так начинается статья поэта Бруно Гёца (род. в 1885 г. в Риге, умер в 1954 г. в Цюрихе), посвященная тем немногим часам общения с Фрейдом, когда поэт был у него в гостях. В 1952 году Гёц написал о том, что произошло с ним почти полвека назад (1904-1905); сделать это ему помогли письма одному другу юности, в которых частично сохранилось содержание бесед с Фрейдом. В 1904 году Гёц изучал в Вене психологию и синологию. Он страдал тяжелой, похожей на мигрень болью, не поддававшейся никакому лечению. Врач предложил ему проконсультироваться у Фрейда, о котором Гёц в то время еще ничего не знал. Он быстро прочел «Толкование сновидений», которое ему, однако, не понравилось, и передумал идти к Фрейду. Но поскольку время визита уже было назначено, ему, скрепя сердце, пришлось согласиться. Врач предупредил, что для знакомства с пациентом он передал Фрейду некоторые стихи Гёца. В день визита у Гёца началась сильная головная боль. Но как только он пришел к Фрейду, она тут же прошла. Это был тот врач, каким он должен быть и какого он никогда еще не встречал. Фрейд попросил рассказать о себе, и пациент на одном дыхании буквально выплеснул свои воспоминания о раннем детстве. Он говорил о таких вещах, о которых никогда и никому прежде не рассказывал. Фрейд слушал не перебивая и не глядя на пациента, иногда смеялся, говорил очень мало. Он проводил то, что через 30 лет Феликс Дойч опишет как «ассоциативный анамнез». Фрейд принял решение не анализировать молодого человека. Он должен сохранить свой сложный внутренний мир и продолжать писать стихи. Головную боль следовало лечить медикаментами. Он выписал рецепт, а затем спросил как бы между прочим, есть ли у Гёца деньги и когда он в последний раз правильно питался? Закончив консультацию, он передал пациенту рецепт и, немного смутившись, добавил, что тот должен его извинить, но поскольку сам он уже является «законченным» врачом, а Гёц пока еще только студентом, то он просит позволения сыграть роль «хорошего отца» и вручить ему небольшой гонорар за ту радость, которую доставили ему стихи юного поэта. Вернувшись в свою комнату, Гёц обнаружил в конверте 200 крон и был тронут до слез. 207