* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

щепкинъ. 79 3opi» вместе съ своимъ ученикомъ Шум-сшшъ, взявпшмъ роль Хлестакова, и Гоголь, вообще никогда не бывавшШ дово-ленъ театральной постановкой своихъ пьесъ, отъ игры Щ. и Шумскаго ггрихо-дилъ въ восторгъ. Въ 1837 г., почувствовавъ въ ослабевай! и голоса (всл^дcTEie дурныхъ акусти-ческихъ услов!й театра) признаки упадка физическихъ силъ, ГЦ. нодалъ въ дирекцию прошен] е объ отпуске его съ сохра-нешемъ жалованья и выдачей пособия на лЪчвте: его побуждало къ тому всегдашнее тяжелое матер1альное положете, обусловливавшееся многочисленностью семьи и его склонностью отдавать все, что онъ имелъ, первому просящему. Дирекщя «не только изъ уваасешя къ его таланту, но и по примерной службе, усердш и отличному поведев1Ю> представило съ благо-пр1ятной резолюцией дело объ отпуске на благовоэзрете Императора Николая Павловича, который разрешила отпустить Щ. на лечеш'е 4.000 рублей, но безъ сохранешя жалованья. Вернувшись изъ отпуска значительно укрепленнымъ и осве-женнымъ, онъ особенно близко сошелся съ людьми сороковыхъ годовъ. На его даче близъ Химокъ собирались: Велин-CKiii, M. Н. Катковъ, Еетчеръ, Панаевъ, Аксаковы и др. Вместе съ его же взрослыми детьми и охотно посещавшей доыъ Щ. молодежью они составляли огромный и веселыя сборища, которыя 1Д. зани-малъ разсказами изъ своей жизни и анекдотами, дышавшими неистощимыми остро-ум1емъ. Некоторые изъ его разсказовъ послужили сюжетомъ для произведений Герцена («Сорока-Воровка»), Соллогуба («Собачка» и «Воспитанница») и др. «Въ это время Щ. былъ въ полномъ разгаре своего таланта. В.шше его на молодыхъ людей было велико и благодетельно: онъ внушалъ имъ серьезную любовь къ искусству и своими советами и заибчатями объ игре много способствовали» ихъ развитш» (Панаевъ). Ходившие про него темные слухи объ уменш подделываться къ сильнымъ Mipa сего не имели осяовашя, такъ какъ Щ. никогда не пользовался расположешемъ начальства въ собственныхъ выгодахъ. Частыя хлопоты его передъ людьми влиятельными всегда имели въ виду обгще интересы: такъ онъ выхлопоталъ для актеровъ Императорскихъ театровъ право почетнаго гражданства, устроилъ многихъ I начинающихъ артистовъ, выхлопоталъ, I какъ мы дальше увидимъ, разрёшеше I издать полное собрате посмертныхъ сочинений обожаемаго имъ Гоголя. Когда же затрагивалось чувство его чести и въ особенности чести его корпорацш, онъ умелъ давать должный отпоръ. Живя въ I Москве въ это время—начало сороковыхъ годовъ—Щ. вращался въ кружке Biumn-скаго, Грановскаго и Герцена, где онъ былъ лостояннымъ собеседшшмъ. Особенно близко онъ сошелся съ Белинскимъ, котораго высоко ценилъ за его искренность и пламенную душу. ВЗшшем'й же относился къ Щ. съ той восторженностью, которую вызывали въ немъ изъ ряда вонъ выходяпця явлешя. Въ письме своемъ къ родителямъ отъ 1829 г. онъ пишетъ о Щ.: «Лучнпй здесь въ Москве комиче-ск!й актеръ—1Ц. Это не человекъ, а дья-волъ—вотъ справедливейшая похвала его». Позже, давая оценку таланта Щ., онъ пишетъ: «Щ.—художникъ. Для него изучать роль не значить одияъ разъ подготовиться къ ней, а потомъ повторять себя въ ней: для него каждое новое повторе-Hie есть новое изучеше». «Появление Щ. на сцене Алексавдринскаго театра—пишетъ онъ въ другомъ месте — собьгпе весьма важное и въ области искусства и въ сфере общественнаго понятая объ искусстве: благодаря пр1езду его въ Петербурга·., здесь мнопе о многомъ будутъ думать иначе, нежели какъ думали прежде». Въ доме Щ. ВелинскШ бывалъ еще вт. ЗО-хъ годахъ, теперь же особенно близко сошелся съ нимъ и сделался самымъ заду-шевнымъ его другомъ. Артистическая деятельность Щ. сороковыхъ годовъ отличалась особенной продуктивностью: онъ игралъ почти каждый день, исполняя еамыя разнохарактерный роли, передававшая различнейшее оттенки душевныхъ перелшванШ. Но репертуаръ его по прежнему не удовлетворялъ. Его письма къ Гоголю, въ которыхъ онъ жалуется на OTcyTCTBie работы и пустоту репертуара, дышать положительно драма-тизмомъ. И онъ ждалъ отъ Гоголя но-выхъ создатй, въ которыхъ его силы могли бы найти примкнете. Онъ верилъ, что Гоголь возродить русскШ театръ, онъ преклонялся передъ его гешемъ. «После «Ревизора» —говорить Панаевъ—любовь Щ. къ Гоголю превритилась въ благоговейное чувство. Когда онъ говориль о