* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
316 - ХЕРАСКОВЪ. лебными отзывами, верила, что у насъ есть «Гомеръ», но произедетй его или не читала, или не понимала. Мерзляковъ прямо говорить, что «большая часть русскихъ знаютъ только по имени ту и другую поэму», а Ж. И. Дыатрхевъ въ своихъ вос-поминашяхъ за являетъ, что тогданше <корифеи русской литературы» мало занимали публику; что касается Хераскова, то < его въ зрелыхъ л?тахъ читали только просв'&щ.енн'Ьйппеизъ нашего дворянства». Къ такимъ < просвещен нейпгамъ» знато-камъ литературы, которые даже затверживали стихи Хераскова наизусть, относится, между прочимъ, С. Н. Маринъ, по словамъ Батюшкова, «большой поклон-никъ Хераскова»; знаемъ мы также иро «ученую девицу» Турчанинову, которая передъ Вигелемъ, еще ребенкомъ, «хвалилась любовью и покровительствомъ ста-раго Хераскова» и заставляла Вигеля читать «Россхаду». Жугсовск!» еще ребенкомъ читалъ <Росс1аду» по настоятю родственниковъ, очень ценившихъ Хераскова. Но таквхъ искреннихъ поклонни-ковъ у Хераскова было не много. Большинство же, говоря о немъ, отделывалось обыкновенно самыми общими хвалебными фразами, обличая часто незнакомство съ его произведениями. Печатныя восхваления доходили порою до нелепости. Но, если «РоссШскаго Гомера» официально и осыпали комплиментами, то исподтишка трунили надъ нимъ иногда довольно зло: въ этомъ и сказалась фальшь его «офпщаль-наго» положетя. По поводу изображения летящаго Пегаса, которымъ были украшены стихотворешя Хераскова, Фонви-зинъ зам-Ьтидъ, что «Пегасу надобно покрепче седока: онъ на себе терпеть не можетъ дурака». Хемницеръ въ своей «Памятной книжке» прямо называетъ «??? евгя Хераскова «дурными». Держави къ, сочинитель послав!я «Къ портрету Хераскова», часто труентъ надъ нимъ въ эпи-грамиахъ. Карамзинъ въ письмахъ къ И. И. Дмитр1еву по поводу одного удачааго замечашя Хераскова съ 1г6которымъ уди-влешемъ зямечаетъ, что уверился «въхо-рогаемъ вкусе Хераскова». Особенно ясно сказалась двойственность въ отношетп къ Хераскову Батюшкова. Называя Хераскова «честью и славой Россовъ», торжественно заявляя въ своей «речи о вл1-яши легкой поэзш»: «Творецъ Рошады i посещалъ сш марныя убежища (увивер-^ снтетъ), онъ славу писателя соединялъ еъ другою славою..., славой покровителя наукъ», Батюшковъ о ? о cela де отзывается такъ: «я не знаю скучнее и холоднее поэ-, мы. Она вяла, утомительна, въ слоге ви-: денъ и недостатокъ мыслей, чувствъ и везде какая то дрожь. А планъ..., стыдно -и говорить о немъ»... Такимъ образомъ I искреннее мнение почти всехъ лучшихъ : писателей того времени о Хераскове не ' выгодно для него. Наконецъ, ужевъ 1815 г. : появилась въ печати безаощадная, даже несправедливая критика творений Хера-екооа, сделанная въ «Современномъ На-: блюдателе россШской словесности» Строе-вымъ. Все это вместе взятое указы ваетъ, ; что X. очень скоро сделался доетояшемъ i исторш. Современники злорадно развен-i чали его и очень ???????? изъ нихъ смогли ! оценить его значение безнристрастно. Къ ! такимъ ценителямъ Хераскова следуетъ : отнести И. И. Дмитриева: «Образцами моими, говоритъ онъ, были Сумароковъ и Хо-расковъ. Но впоследствии я уже иредпочи-талъ ему Хераскова, находя въ стихахъ его более мыслей ? стихотворныхъ укра-шетй, Молодые наши словесники судятъ о его талавте по настоящему ходу общей литературы, забывая, что онъ писалъ за 50 летъ до нихъ. Конечно, современни-камъ до некоторой степени простительно не понимать исторпческаго значения писателя, но историкъ долженъ признать, что Херасковъ честно и добросовестно поработалъ на иисатольскомъ поприще, и история нашей литературы должна быть благодарна ему за многое». X. первый обратшгъ особое внвмаше на изящество стиха. Конечно, невырабо-танность языка помешала ему достигнуть въ свое время болыпихъ резулг.татовъ, но для историка важно уже, что онъ ясно сознавалъ необходимость заботиться о ка-чествахъ стиха и старался влиять оъэтомъ смысле на литературную молодежь. Батюшковъ совсемъ несправедливо выгау-тилъ за это Хераскова: «Пгжойникъ Херасковъ, говоритъ онъ въ одномъ письме, сей водяной Гомеръ, любилъ давать советы молодымъ стихотворцамъ и, прощаясь съ ними, всегда говорилъ, принод-нявъ колпакъ: «чистите, ради Бога, чистите! Въ этомъ вея и сила, чистите! О, чистите, какъ можно более чистите, су-