* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

98 САЛТЫКОВЪ. стоя и регресса, способствовать торжеству «свободы, развитщ и справедливости»,— этими тремя словами онъ самъ формулировал^ въ «Мелочах* жизни», oomifi смыслъ своих* стремленш. Конечно, не онъ одинъ вид'Ьлъ въ искусстве нечто большее, чемъ совокупность «сладких* звуков*»; но немного можно насчитать ? и сате л е й-х у дож н и ко в*, въ деятельности которыхъ игралъ бы такую важную роль элемент* борьбы, всегда верной своимъ целямъ, всегда новой въ своих* средствахъ. Эта борьба втягивала въ себя С., овладевала им* все больше и больше — но вместе съ темъ и онъ владелъ ею, сохраняя въ самый ея разгар* все свойства истиннаго художника. Житейская волна не тянула его внизъ, не разбивала его о подводные камни; она несла его на себе, высоко поднимая его дароваше». Источником* деятельности С, было именно высокое представление о нравственной силе и долге литературы. «Деятельность С. начиналась въ то время, когда наша литература впервые стала истинно-просветительною силой. Молодая и полная веры—«веры въ чудеса», т. е. въ возможность быстраго ? всесторонняго обновле-В1Я,—литература сороковых* годов* «создала человечный предали, честную брезгливость; несмотря на свою изолированность, она действовала на большинство тогдашней пнтеллпгенщи, въ молодыхъ отпрыскахъ которой уже можно было подметить некоторый несомненный пробуждения, замечательныя по своей мучительной искренности. Къ числу так ихъ молодыхъ отпрысковъ принадлежалъ тогда и С.— и внечатлен!я молодости легли въ основание культа, досвященнаго им* литературе». Литературная деятельность оста лась для него навсегда нравственнымъ долгом*. При всехъ превратностяхъ въ жизни общества, только за литературой Щ1Я бедствия, какими страдала эта жизнь, и источникъ которыхъ онъ хотелъ указывать. Онъ естественно делался сторонником* широкпхъ преобразованш, въ которыхъ, по его глубокому убеждённо, нуждалась русская жизнь, и естественно вызывал* вражду всехъ техъ, по мнетю которыхъ требоваше русской жизни есть неподвижность. Вражда его противников* не знала пределовъ а даже по его смерти хотела заподозрить его общественный характеру называя его то пусты мъ забав-никомъ, то отрицателем*, то, наконецъ, «легальным* террористом*» (какъ замечаешь одинъ бюграфъ, слова, которыя, по французскому выражению, hurlent de se voir accouples ensemble, и уже этим* выдают* нелепость мысли). Для читателя, несколько знакомаго съ произведениями С., так!я обвинения не нуждаются въ опро-вержешяхъ; и въ этихъ произведешях* есть не мало ясных* и прямых* свидетельств* о том*, какое глубокое чувство къ своему народу руководило всей его деятельностью. Выше приведены подобный свидетельства, и в* одном* изъ его разсказов* мы несомненно находим* еще автобиографическое иоказаше о том*, какъ источникъ его страмленШ заключался въ предан1ях* самой русской литературы, с Я помню «Деревню», — говорит* один* изъ его героев*, — помню «Антона-Горемыку», помню так* живо, какъ будто осо это совершилось вчера. Это былъ первый благотворный весенаШ дождь, первыя хо-роппя, человечный слезы, и съ легкой руки Григоровича мысль объ томъ, что существует* мужакъ-человекъ, прочно залегла и въ русской литературе, и въ русском* обществе. А съ половины пятидесятых* годовъ эта мысль сделалась уже господствующей въ русской жизни. Все, что ни есть въ Россш мыслящаго и интеллигентна™, отлично поняло, что куда бы ни осталась все-таки прившгепя «глаголом* ? обратились взоры, везде они встретятся жечь сердца людей»: оттого он* остался верен* своему труду до последних* дяеи жизни. Предмет* сатиры С. всегда ясен*: это все то, чт0 противоречило его идеалу общественная блага и справедливости, и при той великой проницательности, какою онъ обладал*, при его анаши русской жизни, примеры котораго мы ви-дёла еще въ его юношеше годы, для него ясны были те недостатки и настоя- с* проблемой о мужикЬ». ? in. течете всей деятельности С. не однажды повторяются те же теплыя слова о народе, в* котором* онъ восхваляетъ его безконеч-ный трудъ и хранящееся, несмотря на все невзгоды, доброе человечное чувство и способность къ самопожертвований. « Сатирик*, — говорит* один* изъ его 6iorpa-фов*, — обращается въ панегириста», но панегирик* кончается все-таки скорбными нотами: С. никогда не впадал* въ фаль-