* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

РОСТОПЧИНЪ, 271 проеилъ, чтобы всякаго, кто начнетъ вос-| хвалять Наполеона, тащили „за хохолъ да и на Съезжую". Этотъ лризывъ его былъ, разумеется, услышанъ, и дело не обошлось безъ ряда ведоразуметй, которая только благодаря случаю ке окончились сдишкомъ печально для некоторыхъ изъ жертвъ возбуждения противъ яностран-цевъ. Въ кондё концовъ Ростопчинъ вынуждена былъ самъ вмешаться въ эти дела: всехъ арестовааныхъ должны были приводить къ нему и онъ еамъ творилъ еудъ я расправу; впрочемъ, въ осромномъ большинстве случаевъ эти задержанные оказывались совершенно невинными и ихъ приходилось отпускать. Особенно усилилась вражда къ иностранцамъ въ шсл^дше дни передъ заняйемъ столицы французами. Мнопе уже чувствовали приближение роковой развязки и, безсильные ей противодействовать, хотели выместить свою злобу, питаемую къ недосягаемому врагу, на ни въ чемъ неповинныхъ иностранцахъ. Некоторый выражешя Роетопчинекихъ афишъ лишь усиливали общее возбуждеше и озлоб-леше. На этой почве дважды составлялись даже заговоры о поголоьномъ истреблеиш всехъ инозенцевъ, и лишь благодаря счастливой случайности эти планы не были приведены въ вслолнеа1е. Заботы Ростопчина о внутреннем^ спокой* ctbih Москвы концентрировались все время на томъ, чтобы не дать, возможности вспыхнуть какимъ-либо безпорядкаыъ. G'b этой точки зрешя онъ лодходилъ и къ воображаемому имъ заговору ыартийистовъ и къ аги-тащи иностранцевъ среди крепостныхъ. Но въ самой Москве въ то время было достаточное количество &лементовъ безпокой-ныхъ помимо мартинистовъ и иностранцевъ. Разнаго рода ремесленники, поденщики, мелк!е торговые служаще и т. под. вплоть до трактирвыхъ завсегдатаевъ и техъ подонковъ населения. которые имеются во всякомъ болыпомъ городе,—представляли изъ себя слишкомъ горючей матер1алъ, чтобы Ростопчинъ, ставивнлй своей глав-1 ной целью спокойствие столицы, могъ его ; оставить безъ веякаго внимания· Совершенно случайно былъ открыть целый за-говоръ шайки, собиравшейся устроить рядъ поджоговъ, чтобы подъ прикрьшемъ вы-званной этнмъ тревоги учинить грабежъ. Съ помощью денегъ Ростопчину удалось тотчасъ же раскрыть все планы этой шайки, переловить ея главарей и разогнать остальные участниковъ; но на место первой вскоре возникла другая, еще более внушительная. Ростопчину пришлось поэтому поставить на ноги всю подведомственную ему полицш и самому постоянно быть наготове, чтобы при первыхъ же тревожныхъ извест!яхъ лично явитьея на место проис-шеств1я. „Я нозабылъ о существовати кровати", говорилъ онъ самъ про последняя недели своей деятельности въ Москве; друпе современники также свидетель-ствуютъ о его неутомимой деятельности въ эти дни. С. Н. Глинка, часто бывавшШ у Ростопчин^ въ разное время дня и ночи, всегда заетавалъ его на ногахъ. По этому поводу онъ не удержался даже однажды отъ вопроса: „Когда къ вамъ ни заеду... вы всегда въ военномъ сюртуке. Успокоенная вами Москва спить, а вы когда спите? Вы живете на даче, а днемъ то у Тверской Божьей Матери, то въ Еремле, то во всехъ концахъ Москвы. Вы какъ будто размножаетесь".—„Стыдно было бы мнё, отв4чалъ Глинке Ростопчинъ, и дремать, и спать... Наступило мое время. Л действую въ полноте моихъ силъ,—вотъ и все!'' Его энергш Москва действительно была обязана темъ, что до самаго вету-плешя въ нее французовъ въ ней не было ни грабежей, ни серьезныхъ безпорядковъ. Чтобы лишить участниковъ безпорядковъ легкаго способа вызвать общую тревогу, Р. отдалъ распоряжеше снять съ цер-ковныхъ колоколовъ веревки и держать всегда на запоре колокольня; а такъ какъ MHurie изъ последнихъ были ветхи, Ростопчинъ распорядился немедленно ихъ исправить. Следуетъ отметить, что этого рода деятельность Ростопчина осталась почти совершенно незамеченной ни обществот,, ни самимъ Александров 3. Когда позднее, уже после изгнашя французовъ изъ преде-ловъ Росс!и, за Ростончинымъ упрочилась слава виновника Московского пожара, никто и не заикнулся, что ему принадлежишь заслуга сохранения въ Москве спокойствия и порядка, заслуга быть можетъ темъ более важная, что въ ту пору на Первопрестольную столицу действительно были устремлены глаза всей остальной Россш, чутко прислушивавшейся къ на-строешямъ Московскаго общества. Только самъ Ростопчинъ, считавши этого рода I заслугу еще важнее цервой, имъ совер-