* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

226 РОСТОПЧИНА. пристани", ^Счастливая женщина".) забавно-мелки и вертятся только около брач* ньгхъ и дюбовныхъ отношений; другихъ она себе какъ будто и представить не могла. Со свовмъ в^конъ Р. все болёе и более расходилась, и, наконецъ, ея обособленное положей1е обозначилось ярко и решительно. Общественные запросы, высошя цели были ей чужды; ея идеалъ былъ мел-Ein, дешевый йдеалъ личнаго матер1альнаго устроены. Надъ забываемой поэтессой смеялись, ее игнорировали, замалчивали,—и Ростопчина постепенно озлобилась. Въ 1851 г. въ „Письме къ ?. Н. Глинке", валеча-танномъ въ „Москвитянине", osa цредо-стерегаетъ молодежь отъ „гибельнаго чте-тя жалкихъ и вредныхъ современныхъ ?????"; бывшая жоржзанднстяа находила въ литературе „ навождеше реализма и скудости духовной, прикрытой ньгаепшимъ иненемъ разума и разсудка". Бъ 1852 г. она напечатала „Оду поэзш", въ которой писала: „Молодое поколенье, не признавая вдохновенья, пошло дорогою иной.»; они— потешники народа, изъ грязи вы лепя урода, его включаютъ въ сонмъ боговъ... умамъ зоиловъ полудикихъ чуждъ дивпый строй безсмертяыхъ лиръ..." Узкость понимашя веЛикаго общественная движевш, начинавшаяся на глазахъ гр. Ростопчиной, и ея озлобление окончательно погубили ея былую славу. Она и сама это понимала и въ элегической пьесе „Господь зоветъ" (1654 г.) писала; „Мы чужды и смешны для новыхъ поколёвой, раеторгдась цепь межъ нихъ и насъ; межъ нихъ былого нет глашатаи и тени, и не для насъ грядущей часъ!..а Темъ не менее, неудачница-поэтесса продолжала злобствовать. Въ 1856 году она написала сатиру—сценический раз-го воръ въ стихахъ, въ одномъ действии: „Возвратъ Чацкаго въ Москву, или встреча знакомыхъ лнцъ после двадцатипятилетней разлуки. Продолжение комедш Грибоедова Горе отъ ума" (издана она была уже по смерти Ростопчиной,—въ 1865 г.). Въ пьесе изображается, какъ ЧацкШ, после четвертьвекового отсутств]я, вернулся въ Москву и снова посетэлъ домъ Фамусова. СофьяПавловна—замужемъ за Скалозубомъ; Молчалннъ—генералъ, Загорецшй разбо-гателъ отку пани ; Зизи и Ми м и стали эмансипированными дамами, остригли волосы, курятъ сигары; авторомъ оне причислены къ прогрессивной молодежи, надъ которой Ростоичина издевается, не менее, впрочежъ, чемъ и ыадъ славянофилами, тоже выведенными въ „Возврате*. Авторская мудрость выражается устами Чацкаго, который изрекаете умныя вещи, вроде: „зачем ъ намъ камеръ-юнкеръ, камергеръ вза-менъ дворянъ и отроковъ дворцовыхъа к желаеть видеть Русь устроенной по такому образцу; „на пашне—мужичокъ, въ поместье—господинъ*. Большинство выве-денныхъ лицъ были портреты живыхъ людей; строгость осужден!«, съ которымъ отнеслась Ростопчина къ двумъ великимъ ясто-рическямъ течешямъ, объясняется ея раз-дражешемъ передъ непонятыьшъ, ыедоетуп-нымъ ея уму гранд103№мъ общественкымъ явлен!емъ и личной злобой на представителей обовхъ направлешй, которые одинаково оставляли въ тени пережившую себя писательницу. Ростопчиной пришлось, однако, еще разъ напомнить о себе. Въ 1857 г. вышли первые два тома второго пздатя ея сти-хотворенш въ издали А. Ф. Смардияа; два остальные тома вышли въ I860 г. Изъ иринадлежащихъ къ Московскому десятилетш большихъ произведет^ наци санныхъ белыми стихами, въ это собрате вошелъ только „Дневникъ девушки", занявший весь третш томъ. Мелкихъ стихотворешй было помещено 314 и несколько произведешь подъ Заглав1ями: поэмы, повести, романы въ етихахъ; почтп вее уже раньше были напечатаны въ разныхъ журвалахъ. Позднейппе изъ мелкихъ стиховъ написаны въ 1857 году; последнее помечено февралемъ 1858 г. Критика встретила новое издате стихотворений Ростопчиной весьма недружелюбно. Въ „С.-Пегербургскихъ Ведомостяхъ^ была помещена весьма насмешливая рецензия. Н. Г. Чернышевскш писалъ въ „Современнике4 1856 г. о пустоте и безпринценности Ростопчиной и безпощадно говорилъ объ эготизме поэтессы: „Кто можетъ сочувствовать этому „я", въ томъ нетъ ни капли поэзш. Ростопчина же велика темъ, что осм±иваетъ это „яа, возбуждаетъ къ нему полнейшее преареше",—язвительно иронизировалъ крнтикъ. „Высокъ подвигъ поэта, решающегося избрать паеосомъ своихъ стихотворений изобличеше ничтожества и порока на благое предостережете людямъ... Этимъ, безъ сомнешя, надо объяснять то уважение, которымъ почтили