* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПУШКИНЪ. 281 ражателей новой школы — съ разбросанностью, веоконченностью картияъ, «темнотою языка». Но этй одпвоюе, замвраюшде голоса клас-сиковъ жалко теряются въ хоре похвалъ: Пушкинъ завоевалъ любовь публики. Та-кшъ образомъ, прежнее «преобразователи» уже получаютъ неопределенную кличку еромантиковъ». И они не отказываются отъ яея1 между нами будь сказано, не вполне ловимая суть романтизма. Другъ Пушкина, кн. Вяземсый предпослалъ «Бахчисарайскому Фонтану« предислов1е: «Разговоръ между Издателемъ и Классикомъ съ Выборгской стороны». Авторъ смело возстаетъ противъ теории «правилъ» и указываетъ на требоваше одной «народности въ словесности, которая не въ правилахъ, но въ чув-ствахъ». Теперь критика менее обращаеть внимания на отдельный выражения, на «неудачные эпитеты» и риемы, а более занимается уже психолоией героевъ, восхищается картонами природы и изображешемъ чуждыхъ нравовъ, проникноветемъ въ душу героя; это восхищение couleur locale — большой шагъ впередъ. Критика зрела вместе съ гешенъ Пушкина. Къ этому першду критики относится отожествлете нашего поэта съ Ба&рономъ. Для первыхъ, робкихъ шаговъ критиче-скаго созвавш всегда нужна какая-нибудь отправная точка или какое-нибудь авторитетное мнете, или «правило«, или, наконецъ, «имя».., Бъ кличке «РусскШ Байронъ«, которою почтил а современники Пу шкива, слышится еще XVIII вёкъ съ его российскими Гомерами, Расвн&ни и Пин дарам а, слышится еще раболепное преклонеше передъ чужимъ, стремление скорее завести у себя все то, чемъ славится Западъ. Отдельными главами сталъ появляться «Онегинъ». Публика была захвачена новымъ произве-дешемъ поэта... «Шеей Овегина составля-ютъ въ Москве общШ предметь разговоров ъ: и женщины, ш девушки, и литерато-ры> и светсие люди, ветретясь, начинаютъ другъ друга спрашивать: «читали ли вы Онегпна, какъ вамъ нравятся вовыя песни, какова Таня, какова Ольга, каковъ Лен-cici?w—иронизируетъ одинъ изъ противна-ковъ «Евгешя Онегина«. Впрочемъ,въ критике начало романа почти всеми было признано за «лучшее произведете непод-ражаеыаго Пушкина». Изъ отзывовъ сле-дуетъ отметить серьезную статье Полево- го: начавъ со сравнев1Я съ Байрономъ, крптакъ почувствовалъ самостоятельность Пушкина. «Позтъ освещаетъ передъ нами общество и человека: герой его—шалунъ съ умомъ, ветренникъ съ сердцем^ онъ не скопировалъ съ Французского или asrjLO-скаго... Мы виднмъ свое, елыйшмъ своп родньш поговорки, смотримъ яа свои причуды, которыхъ все мы не чужды были некогда».« ВъглазахъПолевогоПушЕшвъ— шэтъ народный; ояъ опровергаете мнеше одного критика, уорекнувшаго Пушкина въ ненародностш «Надобяо думать, говорите Полевой, что критикъ гшагаетъ народность русскую въ русскихъ черевикахъ, лаптяхъ и бородахъ и только назвалъ-бы Онегина народнъшъ тогда, когда на сцене представлялся бы руешй мугкикъ съ русскими поговорками, побасенками! Народность бы-[ ваетъ не въ одномъ низшемъ классе.* печать ея видна на всехъ звашяхъ я везде,.. И въбыту богачей, а въ Петербурге никакой пностранецъ совершенно не забудется, всегда увпдитъ предметы, напоминаю щде ему Русь: такъ ? въ Онегине«... Такимъ образомъ, крвтикъ залетилъ поворота въ деятельности Пушкина къ изображение русской действительности. «Полтава» за «Борисъ Годуновъ» обличили въ поэте желан!е уйти отъ насгоящаго въ прошлое русской деятельности. Соответственно съ этимъ стала отдаляться отъ по-эзш и русская публика. Ореолъ певца «Руслана и Людмилы» тускнедъ по мере того, какъ поэтъ вырасталъ изъ толпы. Отъ легкаго, светозарнаго эпикуреизма онъ перешелъ къ «байронизму» или, если угодно, ((романтизму»,—и теперь онъ пред сталъ съ проповедью «реализма».—Это новое направлен ie было слишкоиъ ново, такъ какъ даже на Западе еще далеки были отъ этой новой школы, которой суждено было процвести у насъ въ XIX столетш... Впрочемъ, одиночные голоса воздали должное поэту. Такъ, И в. КиреевскШ въ 1828 г. напнеалъ интересную статью «Нечто о характере поэзш Пушкина« («Моск. ведом.»)). Въ статье нетъ пустосзов1я о романтизме, нетъ дешевыхъ осгротъ, нетъ прядарокъ къ мелочамъ, —авторъ подво-двтъ итоги деятельности Пушкииа. Признавая его перв о классе ыяъ русск имъ по-зтомъ, онъ указываетъ на три периода его деятельности. Первый, къ которому относятся его ранн!я провзведешя и «Руславъ»,