* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

230 ПУШКИНЪ. выше его способность подчиняться той атмосфере, въ которую его толкала судьба. Впрочемъ, какъ всегда, поэтъ не отдавался целикомъ новьшъ настроешямъ. Въ ноябре или декабре того же 1824 г. онъ, въ письме Д. М. Княжевичу, жалуется на скуку; «Здесь, пвддетъ онъ, нетъ аи моря, ни голубого неба полудня, ни васъ, друзья мои. Но за то нетъ ни саранчи, ни ш-лордовъ Уоронцовыхъ, Уединеше вдое совершенно, праздность торжественна. Соседей около меня мало, — я знакомь только съ одним*, сеаействомъ, и то вижу его довольно р^дко, совершенный Онегинъ: цёлый день верхомъ, вечеромъ слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; вы, кажется, разъ ее видели; она единственная моя подруга, и съ нею только мне не скучно*. Трогательное стихотвореше 182 б г.: »Знм-нШ вечерь», посвященное старой няне, «доброй, подружке бедкой юности» поэта— прекрасно рисуетъ его одиночество и нежный союзъ между нимъ и его няней> неожиданно обновившейся по капризу судьбы, «Знаешь ли мои завятш?» писалъ онъ въ октябре 1824 г. брату: «До обеда пишу записки, обедаю поздно, после обеда езжу верхомъ, вечеромъ слушаю сказки и вознаграждаю темъ недостатки проклята-го своего воспитания. Что за прелесть эти сказки] Каждая есть поэма»,., Въ Феврале 1825 г. онъ писалъ кн. Вяземекому: »Пока» месть я одинъ одинешенекъ; живу недо-рослемъ, валяюсь на лежанке и слушаю старыя сказки да песни». Итакъ няня, съ ея сказками и песнями, сблизила его съ народныиъ творчествомъ; къ 1825 году относятся его записи нескольквхъ песенъ: «Какъ за церковью, за немецкою», «Во ле-сахъ дремучнхъо, «Во городе то было во Астрахани», «Какъ на утренней заре, вдоль по Каме по реке», «Во славномъ городе во Юеве».«, Къ этому же 1825 году относится и первыя подражав 1я народной поэзш: «? Только что на проталинахъ весен-нихъ», «Черный вор онъ выбкралъ белую лебедушку». Кроме посещешяТригорскаго и «заияэтё» народной поэзюй, подъ руко-водствомъ старой няни, Пушкинъ пользовался тишиной деревенской жизни для чтешя: редкое письмо къ брату не заключаешь просьбы выслать книгъ. "Книгъ, ради Бога книгъ!» взываетъ онъ къ брату въ оаяябре 1824 г. Недостаток* книгъ угнеталъ его, — а онъ, теперь ясно сознавши все недостатки своего образовашя, жаловался: «Не имею способа учиться, пока пора. Грехъ гоаителямъ ыоимъЬ. Въ письмё къ A. A. Бестужеву онъ тоже ука-зываетъ на необходимость для писателей учиться: «ты, пишетъ онъ, да кажется Вяземск1й одни изъ напшхъ литераторовъ учатся;.все npo4ie разучиваются. Жаль, высокШ примеръ Карамзина долженъ былъ вхъ образумить». Но ни эти занят1я, пи интенсивное творчество не заполняли всей жизни поэта: ему было techo и «душно» въ деревне. Едва онъ попалъ сюда, онъ сталъ уже думать о томъ, какъ бы отсюда вырваться. Еще въ октябре 1824 г., въ разгаръ обостревныхъ отношений съ родителями, но еще до конфликта, Пушкинъ просилъ брата похлопотать у Жуковскаго и Карамзина о перемене его участи. Поэтъ боялся, что отецъ и мать «выгонять» его: онъ тогда отъ нихъ ожидалъ «всего». В последствии эта непоседливость, «неуимчивость» внушала поэту Фантастический планъ бегства заграницу. Мысль о заграничномъ путешествии давно зрела въ голове поэта: еще въ бытность свою въ Петербурге онъ мечталъ о такомъ путешествии съ Чаадаевымъ; живя на юге онъ не разъ поговаривалъ о поездке въ чуше края и такъ какъ онъ виделъ, что власти не отпустятъ его, онъ уже тогда сталъ думать о побеге. Въ январе 1824 г. онъ писалъ брату, что не прочь «взять тихонько трость и шляпу и поехать посмотреть на Константинополь». Теперь, живя въ своемъ деревенскомъ заточе-нш, онъ томился еще более, и мечта о побеге заграницу стала все настойчивее преследовать его: она даже оформилась въ целый проэктъ съ обдуманными подробностями. Сперва, впрочемъ, онъ поиы-тался действовать законнымъ порядкомъ: весной 1825 г. онъ просилъ Жуковскаго устроить ему поездку въ яузце края для лечешя отъ аневризма, которымъ онъ будто бы страдалъ. Его мать вмешалась въ это дело,—и, въ результате, оно приняло для поэта самый нежелательный оборотъ: Пушкину дозволено было лечиться и жить во Пскове подъ темъ услов!емъ, чтобы губернаторъ ПсковскШ наблюдалъ за его разговорами. Горечью и обидой звучитъ письмо поэта, писанное къ Жуковскому: «Я справлялся о псковсшзхъ операторахъ;