* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

216 ПУШКИНЪ. 4-го декабря изъ Каменки Н. И. Гн-бдичу. «Время мое протекаетъ между аристократическими обедами и демагогическими спорами. Общество наше, теперь разсЬян-ное, было недавно—разнообразная смесь умовъ оригинальныхъ, людей известныхъ въ нашей Россш, любопытныхъ для не-знакомаго наблюдателя. Женщинъ мало, много шампавскаго, много острыхъ словъ, много книгъ, немного стиховъ. Вы поварите легко, что, преданный мгновенью, мало заботился я о толкахъ петербургскихъ». Поэтъ подчеркиваете свою «преданность мгновению» — черту, которая для него, действительно, характерна и замечалась имъ самимъ неоднократно. Здесь, въ Каменке, поэтъ попалъ въ круговоротъ культурной жизни, — и после сладостнаго крымскаго отдыха опять заволновался обострявшимися тогда политическими интересами, къ которымъ близки были обитатели Каменки. Декабристъ И. Д. Якуш-кинъ, посетившей Каменку какъ разъ въ то время, когда тамъ гостилъ Пушкинъ, разсказываетъ о следующемъ любопыт-номъ эпизоде, рисующемъ и общество Каменки, и настроения Пушкина. H. Н. Раевский подозревай, о существованш тай-наго союза и им^лъ основан1я думать, что Якушкннъ и Давыдовы—участники его. Въ присутствш Пушкина организовалось совещание по вопросу о томъ, нужно-ли или нетъ тайное общество въ Россш. Со стороны настоящихъ участниковъ союза, вероятно, это было лишь зондированьемъ настроения двухъ непосвященныхъ: Раев-скаго и Пушкина. Когда, после горячихъ дебатовъ, все, повидимону, согласились въ необходимости такого общества, инищато-ры совещанья со сйгёхойъ заявили, что все эти разговоры — мистиФикащя. Пушкинъ, горячившШся более другихъ, былъ очень взволнованъ и, вероятно, оскорбленъ такимъ оборотомъ дела; «онъ всталъ раз-красневшись и еказалъ со слезами на глазахъ: я никогда не былъ такъ несчаст-лнвъ, какъ теперь; я уже виделъ жизнь мою облагороженную и высокую цель передъ собою, я все это было только злая шутка!» Въ эту минуту онъ былъ точно прекрасенъ. Такъ легко забывались обещания, недавно еще данвыя поэтомъ Карамзину: «преданный минуте», увлекаемый всегда течешемъ окружающей жизни, поэтъ всей душой отдавался своимъ впе- чатдеюямъ; онъ, бытьможетъ, даже самъ нровозглашалъ тосты здесь, въ Каменке «за здоровье техъ и той»: «техъ»— это итальянскихъ карбонар1евъ; «той»—революционной Францш, скованной реставра-щей, Вотъ почему и смерть Августа Коце-бу отъ кинжала Занда, въ свое время (1819 г.) прошедшая безеледно, теперь, раскрашенная красками радикализма, отозвалась въ творчестве Пушкина велико-лепнымъ гимномъ въ честь кинжала («Кин-жалъ»). HaCTpoeHIe приподымалось разговорами и слухами о политнческомъ брожении русскаго общества, — броженщ, которое принимало уже ведъ военныхъ мятежей (17—21 октября 1820 г. возмугцеше Семеновскаго полка). Но кроме такихъ жгучихъ интересовъ, Пушкинъ, подъ Bii-яшемъ старика Раевскаго и его друзей, заинтересовался русской историей; резуль-татомъ этихъ интересовъ были его «некоторый историческая замечашя», въ ко-торыхъ трудно выделить, что было своимъ, что чужимъ, навеяннымъ беседами и спорами о прошломъ и будущемъ Россш. По словамъ И. П. Лвпранди, Пушкинъ яскуственно поднималъ споры и разговоры о такихъ предметахъ, о которыхъ онъ мало знахь, но которые его интересовали; замечания и соображешя, высказанныя людьми компетентными, никогда не пропадали для него даромъ. Конечно^ общество Раевскихъ и ихъ друзей и родственни-ковъ въ этомъ отношенш было для поэта драгоценнымъ. Подъ живымъ впечатле-ахемъ этой серьезной и въ то же время кипучей жизни Пушкинъ естественно вспомнидъ Чаадаева, его уютный кабинетъ, его беседы, ^младые вечера, съ ними проведенные, его «пророческие сныч и «вольно-любивыя надежды». Только теперь, подъ вл1яшемъ Раевскихъ и ихъ друзей, онъ постигъ, какъ следуетъ, Чаадаева и серьезно сталъ мечтать о томъ, чтобы пополнить пробелы въ своемъ образовании «и въ просвещеши стать съ векомъ наравне»; теперь позналъ онъ «тихШ трудъ и жажду размышлений». Во время пребыва-шя въ Каменке написано (вернее отделано) несколько стихотворений, отражав-шихъ еще крымская настроения, закончена поэма «КавказскШ Шенникъ»'(совершенно приготовлена къ печати она была въ Феврале — марте 1821 г.), —поэма, пропитанная давно уже пережатыми настро-