* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

погодинъ. 161 жало его съ этой школой, но сближение это было внешнее, потому что ученые школы родового быта оценивали реформу Петра В. также съ точки зр4н1я общихъ началъ, а Погодинъ пониыалъ ее совершенно вн$шнимъ образомъ, съ ея практической стороны, какъ отправный пунктъ т^хъ благодйтельныхъ попече-тй верховной самодержавной власти о нуждахъ русскаго народа, который и посл-Ь Петра В., следуя его примеру, неуклонно проявляли pyccKIe самодержцы. Справедливость обязываетъ насъ заявить, что въ полемике со «скептиками» о подлинности первоначальной летописи и другихъ древнййшихъ па-мятняковъ русской письменности и съ учеными школы родового быта—Погодинъ во многихъ случаяхъ вышелъ по-бедителемъ. Въ отрицанш достовер- ' ности русской исторш до XIII в. «скептики» впадали въ крайность, и П. весьма убедительно доказалъ имъ это. Что же касается до школы родового быта, то въ полемике съ нею II. указадъ на anpiopHOCTb ея первоначальныхъ основъ, на односторонность и на излишнюю теоретичность последующи хъ выводовъ. Ученые этой школы изучали явлетя русской исторической жизни преимущественно общественно-юридическаго характера, недостаточно, чтобы не сказать больше, затрагивая явления иного, более высшаго порядка, какъ наприм'Ьръ явлетя въ области нравственно-религтзной, умственной, литературной, художественной,—и Погодинъ былъ правъ, отмечая имъ эти пробелы и обращаясь къ нимъ со свойственнымъ ему лаконическимъ во-просомъ: «А куда вы денете св. Серия Радонежскаго?» Школа родового быта, та-кимъ образомъ, какъ всякое новое теоретическое учете въ исторической науке, стремилась подвести целый рядъ историческихъ яметй подъ одно, главное начало, изъ которого мкопя явлетя объяснены быть не могутъ, и этимъ школа впала въ ошибку; но нельзя винить пшолу родового быта за то. что она требовала теоретическихъ воззренШ въ исторш. Всякая историческая теор1я, или, правильнее, теоретическая проблема или историческая гипотеза—являются естествепнымъ выводомъ обобщающей мысли изъ несколькихъ группъ историческихъ явленШ, вновь подмеченных ъ или заново объясненныхъ; эта выводы даютъ матер1алъ для дальнейшихъ критическихъ и обобщающихъ прхемовъ мысли и способствуют дальнейшему прогрессивному развитого исторической науки. Въ 1860 г. П. снова возвратился къ вопросу о происхождении Руси и имелъ по этому вопросу публичное состязаше въ Петербурге съ весьма популярными въ то время русскимъ историкомъ Н. И. Костомаровымъ, производившимъ Рюрика съ братьею и Русь изъ Литвы, Въ семвдесятыхъ годахъ П. опять по-лемазируетъ изъ-за варяговъ съ Д. И. Иловайскимъ и съ Н. И. Костомаровымъ—взъ-за невернаго пониматя иыъ русскихъ историческихъ личностей. Д. И. Иловайсюй пршщмаетъ, какъ известно, руссовъ за исконное славянское племя, а сказанхе о призванш Рюрика, Синеуса и Трувора считаетъ легендой; Костома-ровъ же низводитъ съ пьедестала про-славленныхъ «героевъ» русской исторш—Димитртя Донского, Прокотя Ляпунова, кн. Скопина-Шуйскаго, кн. По-жарскаго и Минина, а подвигъ Ивана Сусанина призааетъ за вымыселъ. П. просто раздражается этими «новыми историческими ересями», какъ онъ выражается, и пишетъ Иловайскому и Костомарову «бранныя послашя», въ кото-рыхъ борется съ ними,—по его собственному выражение,— «не на животъ, а на смерть». Таковы, въ самыхъ общихъ чертахъ, отношетя П. къ русской исторг и, его историчес-шя воззрев 1я икритако-полеми-ческге пр1емы. Къ чему же могутъ быть сведевы итоги историко-коллекщоЕерной. исто-рико-экзегети ческой и историко-полеми-ческой деятельности Погодина, каковы результаты этой деятельности? Они суть следующ1е: 1) П. собралъ громадную массу исторического материала. историческихъ ис-точвиковъ. главнымъ образомъ, пись-менныхъ, изъ которыхъ некоторые до него вовсе не были известны, и лишь отчасти приготовилъ этотъ матершгь для последующихъ историческихъ изучешй. идзавъ многие источники, частью впервые, частью более точно, чемъ прежде. 11