* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
202 ПАНИНЪ. прусскому королю больше, ч-Ьмъ самой императрице. Наконецъ, въ май 1781 г. Панинъ взялъ отпуекъ и удалился въ пожалованное ему им-Ьше Дугино. Но когда вопросъ о поездке Павла Петровича съ молодой женой sa границу былъ рйшенъ окончательно, Панинъ. въ начала сентября 1781 г., возвратился въ Петербургу какъ разсказы-ваетъ Гаррисъ, объ этомъ возвращении умолялъ Панина Фридрихъ. Воз-вращеше въ Петербургъ последовало подъ предлогомъ желашя присутствовать при привитш оспы детямъ Павла Петровича. Панинъ дедалъ все возможное, чтобы помешать этому путешествш: MapiEO ведоровну онъ пугалъ опасностью оспы для детей. Павлу же вну-шалъ, будто бы, опаеетя за положеше делъ въ Россш. Не будучи въ состоята задержать поездку, онъ старался возбудить великую княгиню противъ 1о-сстфа, и надеялся, что цесаревичъ по-бываетъ также въ Берлине. Во все время путешествш Павла Петровича Панинъ поддерживалъ съ нимъ переписку; въ отсутствие же великокняжеской четы за границей, разыгралось известное бибиковское дело. Въ одномъ шрехваченномъ письме флигель-адъютанта Бибикова къ Куракину, сопровождавшему Павла, Екатерина прочла жалобу на страдата отечества, на грустное положенге всехъ, «сколько насъ ни на есть добромыслящихъ и имеющихъ еще некоторую энерпю», что автора письма поддерживаютъ еще только надежда на будущее и мысль, что все приметь свой естественный норядокъ. Хотя отправленный съ темъ же курье-ромъ письма Панина были спасены огь перлюстращи, но на нихъ ссылался въ с.воемъ письме Бибиковъ, и Екатерина повяла, что за этими лицами стояли друг is, бол^е важный, бывешя или слыв-пня приверженцами Павла Петровича. Донельзя взволнованная, она безуспешно старалась узнать подробности и намерения этихъ «добромыслящихъ людей > ; д-каомъ Бибикова была во всякомъ случае окончательно и безповоротно осуждена вея панинская пария. По возвращенш молодой четы изъ заграницы изменились, хотя какъ будто вынужденно (быггь можетъ, именно подъ вл!ЯП1емъ этого дела), отношения ея къ Панину. Посетивъ Панина на другой день после проезда, Павелъ затемъ въ течете целаго месяца не заглядывалъ къ нему. 29-го марта 1783 г. молодые супруги, по разсказу самого Павла, когда разговаривали о Панине, «пришли въ несказанную чувствительность* ; «онъ веселъ и свежъ былъ, какъ я его уже года три не видывалъ». Черезъ два дня после того (31-го марта 1783 г.) Панинъ умеръ на рукахъ Павла Петровича и Ma-pin ведоровны, прибывшихъ къ нему при первомъ известш, что ему стало хуже. По словамъ убитаго горемъ Павла, «онъ оставилъ по себе общее уважеше, заставляющее молчать и неприятелей его, стыдящихся не одного быть мнен1я съ публикой, чему доказательствомъ былъ день цохоронъ его, где, будучи на выносе, поехало народу, которыхъ съ роду у него не видал и ». Екатерина была иного мнетя: уже по смерти Панина, сравнивая его съ Орловымъ, она нашлась только сказать, что Панинъ умелъ скрывать свои недостатки. Увековечить свою признательность Панину Павелъ могъ лишь по смерти Екатерины, воз-двигнувъ ему въ 1797 г. памятникъ въ церкви св. Магдалины въ Павловске. Каковы бы ни были мнетя о дипломатически хъ талантахъ Панина: онъ былъ прежде всего однимъ изъ образованнейшпхъ русскихъ людей своего времени; на образование его имело, безъ сомненгя, большое вл!ЯЯ1е двенадцатилетнее пребывате его заграницей. Изъ записокъ Порошина мы узнаемъ затемъ, как1е вопросы въ особенности интересовали Панина: разговоры за сто-домъ Павла Петровича особенно часто касались государственнаго устройства и политики иностранныхъ державъ. Таковы: разеуждетя о шведскахъ учреж-дешяхъ и вл1янш ихъ на коллепальное устройство въ Россш; о государственные учрежден!яхъ и правленш въ Даши («изъ сего вышли и генеральныя о государственны хъ уставахъ разеуждетя»), Англ1и и Францш, Голландии и Гамбурга; о судахъ, училищахъ и про-свещев1и вообще. Когда однажды зашла речь вообще о системе государствен-ныхъ доходовъ по поводу книги Дан-тесса о коммерщи Англш и Францш, Панинъ заметилъ, напримеръ, что авторъ