* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

166 ПАМВА БЕРЫНДА. сашя нарицахуся..." ЮрШ Крижаничъ, какъ известно, былъ недоволенъ языкомъ всей вообще переводной славянской литературы, замечая, что: греческхе переводчики безъ нужды внесли въ книги, не говоря о множестве латинскихъ словъ, некоторый гречесшя и немецшя слова,— „нашу речь на свое копыто набили, извратили до основанЁа весь составъ и строй нашего языка, такъ что онъ сталъ не то русскимъ, не то гречесеимъ языкомъ („Греки нашу беседу на cBoje копито набили,—вес составъ и обличье нашего je-зика по обзору на cboj ]езикъ изо дна извратили ? претворили, тако да ни он jecT греческив ни он русские..,"). Неясность текста вообще зависала отъ не-знашя переводчиками свойствъ и особенностей языка русскаго и постояннаго сме-шешя его не только съ церковно - сда-вянскимъ, но и сербскимъ, болгарскимъ, даже греческимъ; эта сторона дела верно подмечена однимъ изъ помощниковъ Максима Грека, Ниломъ Курдятевымъ, который, говоря о высокомъ образованш Максима Грека, прибавхяетъ: „А прежшепере-воднжды нашего языка известно (хорошо) не знали, и они перевели ино гресческы, о во словенскы, и ино сербскы, и другая болгарскы, и аже не удовалишася передожиты на руссшй языкъ..." Bci указанная обстоятельства рано вызываютъ у насъ потребность въ различнаго рода тол-ковашяхъ—„не удобъ познавав мы хъ въ ии-санш речей". Древнййшш изъдошедшихъ до насъ такихъ словарей относится уже къ XIII веку („речь жидовскаго языка",— рукоп. 1282 г.); другой изъ наиболее ран-нихъ принадлежите къ нач. XV в. (рукоп. 1431 г.—„Толкование неудобь познавае-мыхъ въ писанш речемъ..."). Въ XVI в. такихъ словарвыхъ статей встречается довольно много и различнаго содержания. Въ XVII в. являются уже целыя энциклопе-дш: „Азбуковники", задача которыхъ— толковаше не только „не удобь познавае-мыхъ" рЪчей, но и вещей. Трудъ Берынды:, вмёстЬ съ ближай-шимъ предшественникомъ своимъ, „Ле-ксисомъ" Л. Зизашя,—по своимъ целимъ и содержанию, т?сно примыкаетъ какъ къ наиболее раннимъ краткимъ словарнымъ статьямъ, такъ и къ знциклопедиче-скимъ „Азбуковникамъ", причемъ достоин-ствомъ своимъ во многихъ отношен)яхъ значительно превосходить не только первый, но и носледте. Сравнительно съ болёе ранними словарными статьями, встречающимися въ рукописяхъ, трудъ Берынды прежде всего отличается значительной обширностью своего содержания. Уже „Лексисъ" Зизашя въ этомъ отношенш представлялъ большой шагъ впередъ и объемомъ своимъ значительно превосходилъ все более paHHie опыты толковыхъ словарей; „Лекеиконъ" же Б.— гораздо обширнее „Лексиеа". Последшй почти щедикомъ вошелъ въ „Лексиконъ", составляя собою лишь незначительную часть въ его общемъ содержанщ. Самый характеръ содержашя въ „Лексиконе"— другой, чемъ въ более раннихъ статьяхъ и въ „Лексисе" Зизашя; оно—разностороннее, энциклопедичное. Въ зтомъ отношенш „Лексиконъ" Берынды представ-ляетъ прямой переходъ къ энциклопедическому составу, „Азбуковниковъ" XVII в. Кроме толковашй чисто фидологическихъ, въ труде Берынды встречается не мало объяснешй богословскихъ и по философш; встречаются попытки объяснешй грамматических^ формъ и частей р4чи; даются объяснешя по шитике и реторик-Ь, по естествознашю, изъ области быта, на-родныхъ суеверий и т. п. Очень многихъ изъ этихъ объяснешй, особенно научныхъ, нётъ и въ „Азбуковникахъ". Филологическая толкования „Лексикона", какъ и въ „Лексисе" Зизашя, обыкновенно состоять изъ объяснения иностранныхъ и славян-скихъ словъ—словами малорусскими или иодьскорусекими. Темь же путемъ нередко поясняются и слова чисто-руссюя, т.-е. великорусская, простонародныя. Са-мыя объяснешя—глубже, разностороннее, отличаются большей обстоятельностью и, такъ сказать, ученостью. Берында нередко ссылается на языки: еврейсшй, греческШ, латинскШ, сближая слова этихъ языковъ съ славянскими. Уже въ „Лексисе" Зизашя обнаруживаются попытки объяснений словъ, более или менее отвле-ченцыхъ; въ „Лексиконе" Берынды такихъ толковашй еще больше. Въ более раннихъ рукописныхъ словарныхъ статьяхъ нередко делались объяснешя именъ еобственныхъ; въ „Лексисе" Зизанхя объяснешй собственныхъ именъ совсемъ нетъ; у Берынды объясняются изъ нихъ очень мног!я: греческая, еврейсшя и др.,