* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

706 КЮХЕЛЬБЕКЕРА предметы исчерпаны, что мы, отыскивая въ чужихъ странахъ безделки для своихъ занятШ, забываемъ о сокровкщахъ, вблизи насъ находящиеся». Правда, не sei цели, намеченныя редакцией, были достигнуты съ равнымъ успЗжшъ, но сМнемозина» довольно удачно ознакомила русскую публику оъ плодами к^мецкой культуры и философш и оборникъ атоть представляете большой историко-литературной. интересъ, хотя выдающимся успЪхомъ въ овсе время не пользовался; въ аемъ приняли участие, кроне редакторовъ, таше крупные писатели, какъ Пущ&янъ, Грибоёдовъ, Вара-тыпеюй, кн. ВяземокШ и др. Въ «Мнемо-зине» же между прочимъ Кюхельбекеръ поместилъ и свои интереоныя обпшрнъгя воспомзнаН1й о заграяичномъ путешествии. 1825 годъ Кюхельбекеръ провелъ безъ определенныхъ занятой частью въ Москве, частью въ Петербурге, частью въ им1нш сестры. Осенью этого года онъ вернулся въ Петербургъ и поселился у своего приятеля кн. А. И. Одоевскаго. Здесь онъ присоединился къ обществу лицъ, приняв-пшхъ ysacTie въ ьозмущенш 14 декабря. Вечер омъ этого рокового дня покинувъ столицу, Кюхельбекеръ провелъ несколько дней въ нмендяхъ своихъ родственнижовъ (въ псковской и смоленской губ.) и намеревался бежать заграницу. Но тотчасъ по прибытш въ Варшаву былъ узванъ, аростованъ и отвезенъ въ Петербургъ. Следотв1е показало, что Кюхельбекеръ принадлежалъ къ Северному обществу, въ которое былъ введенъ Рылеевыми; верхов-пымъ уголовлыиъ еудомъ онъ былъ приз-нанъ «виновнымъ въ покушенш на жизнь вел. кн. Михаила Павловича во время мятежа яа площади, въ принадлежности къ тайному обществу съ знашемъ цйли и въ томъ, что лично действовала въ мятеже съ пролит^емъ крови, самъ стрелялъ въ генерала Воинова» и т. д. Приговоромъ суда онъ отнесенъ былъ къ первому разряду государствен ныхъ преступна ко въ а осужденъ къ смертной казни отсе?ем!емъ головы; но по ходатайству великаго князя Михаила Павловича былъ помилованъ: смертная казнь была заменена 15-тилет-никъ эакдючешемъ въ крЬностяхъ, а по истеченш этого срока пожизненною ссылкою въ Сибирь. Въ заключении Кюхедь-бккеръ пробылъ 10 летъ, сначала въ Петропавловской крепости, затемъ Шлаосель-бургстой, Дияабургской, Ревельской и, на- конецъ, Свеаборгской; въ декабре 1835 г. онъ былъ отправленъ на поселеша въ восточную Сибирь, въ Забайкальскую область, въ г. Баргузинъ, где жвлъ его братъ Ми-хаилъ Кгарловичъ, также сосланный за участхо въ возмушенш 14-го декабря. На первыхъ порахъ жизнь въ Баргузине показалась Кюхельбекеру «отрадною и привольною»; ему казалось, что для шина го бдагополуч1Я ему недоставало лишь средствъ и необходимого для него общества. Но скоро онъ началъ испытывать томлеше и скуку, которыхъ не могла разееять и же-I нитьба его; онъ женился на дочери «ест-I наго почтмейстера, но жена не понимала и не разделяла его увлеченШ noa3iea s не сочувствовала его ствхотворнымъ заня-Т1ямъ, въ которыхъ Кюхельбекеръ но прежнему находилъ для себя единственное уте-шоше. Онъ горько жаловался, что «увязъ въ ничтожпыхъ мелкихъ мукахъ, въ забо-тахъ грязныхъ утонудъ». Своими литературными трудами онъ думалъ, между прочимъ, облегчать и матер1альное поможете, но двукратная попытка испросить разреше-??? на издаше своихъ сочинейй не имела успеха. Нужда и болезни окончательно сломили надорванное здоровье слабаго Кюхельбекера и онъ въ начале 1845 г. сталъ уже плохо видеть, а вскоре почти ослепъ; въ августе следующаго года онъ скончался отъ чахотки въ Тобольске, куда ему раз-; решили переехать во вниманге къ его разстроенному здоровью. Все находившееся въ Тобольске декабристы были при немъ въ последняя минуты его жизни и отдали ему последнюю дань.—Такъ грустно закончилась многострадальная судьба Кюхельбекера, имя котораго сохранила аотор1я не столько въ виду его заслугъ передъ отечественной литературой, сколько въ виду особыхъ условШ: его имя нельзя было выключить изъ созвездия славны хъ именъ наш ихъ писателей начала XIX века, ибо последше всегда считали его самымъ бяизкимъ членомъ своей среды; съ другой стороны Кюхеяьбмимт не могли забыть н по его злоподучч^иш>бй. Уже въ Лицее проявилась его страсть къ стихотворству, но онъ долго не могъ оправиться съ техникой нашего стихо-; сложения, за что подвергался частымъ насмешкамъ со стороны своихъ знатнени-' тыхъ вносдедетвш товарищей; въ стиди-: втяческихъ же погр4шностяхъ противъ 1 русскаго языка его упрекалъ совершенно