* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

4U6 КРАМСКОЙ. заставлякугъ лишь растирать краски. б'Ь-гать по пошлкамъ, носить воду шъ рЪки или мыть бочки да корыта! Понятно, онъ недолго пробылъ у такого учителя н при первой возможности возвратился обратно, во Острогожскъ. Зд'Ёсь онъ познакомился съ однимъ страстнымъ любителемъ живописи, впоигЬдствш виднымъ д-Ьятедемъ на понрищЬ фотографш, М. Б. Туликовы мъ, irkme дни проводилъ за рисовав1емъ, пользуясь советами и рисовальными принадлежностями своего новаго знакомца, который его ими охотно снабжалъ. Между тймъ Острогожскъ ожив в лея: началась севастопольская камиашя, Острогожскъ былъ на пути военныхъ корпусовъ, и различные полки то приходили, то уходили. Среди прпшлаго люда былъ харьковский фотографъ Я. П. Данилевский. Передъ походомъ офицеры спешили заказывать свои портреты, и у Данилевскаго работы было такъ много, что ему пришлось обратиться за некоторыми фотографическими принадлежностями къТулинову; они познакомились и, когда у Данилевскаго ушежъ ретушеръ, онъ опять обратился къ Туликову и предложилъ ему занять мйсто ретушера. Тулиновъ на отр'Ьзъ отказался, но вспомнивъ о своемъ прзятелй Крамскомъ, об'Ьщалъ Данилевскому отыскать ретушера. Крамской страшно обрадовался предложен! ю Тулинова, подъ его руководствомъ быстро постигъ науку ретуши и согласился на условая, которыя представать ему ДанилевскШ. Мать Крамского долго не соглашалась, чтобъ ея сынъ по ступ ал ъ «къ жиду» (ДанЕлевсыЙ былъ крещеный еврей), да еще уЬзжалъ съ нимъ Богъ в'Ьсть куда. Лишь послй долгихъ усилий удалось убедить старушку не противиться поступлению сына на три года въ ученье къ фотографу. »Это была суровая школа*, говорить Крамской про жизнь у Данилевскаго и прибавляете: «фотографъ былъ оврей!> Работая усиленно у своего хозяина, Крамской въ то же время много и усидчиво читалъ; онъ съ ранняго юношества пристрастился къ чтеино, и поглощалъ все печатное, попадавшееся ему; онъ подолгу обдумывалъ прочитанное, стараясь уяснить себ'1; непонятое; съ глубокимъ пнгересомъ и внямашемъ слушалъ онъ отъ своихъ немногочи'сленныхъ знакомыхъ о художникахъ, искусств^, объ академш. Онъ всею душою рвался въ Петербургъ въ высшее училище; Крамской считалъ акаде- мш какимъ то храмомъ, «полагая найти тамъ тЪхъ же вдохновенныхъ учителей и великихъ живописцевъ, о которыхъ начитался, поучающихъ огненными речами благоговейно внемдющихъ имъ юношей», какъ онъ говорить въ одаомъ письм'Ь. Просдуживъ у Данилевскаго условленные три года, онъ тотчасъ пере'Ьхалъ въ Петербургъ и поступить въ Академш, благо тогда (1857 г.) никакихъ словесныхъ экза-меновъ для поступлешя не требовалось. Какъ не разъ разсказывалъ И. Н. Крамской, въ виду того, что фотографичеше павильоны въ большинства случаевъ были очень плохи, портреты выходили крайне слабыми и лишь благодаря ретушеру они начинали походить на оригиналы. Крамскому приходилось для большей удачи I работы запоминать лица закащиковъ и ; этому, по его словамъ, онъ много обя-; зааъ тому, что привыкъ такъ удиви-I тельно схватывать особенности лицъ и : переносить ихъ на полотао или бумагу. I Получая у Данилевскаго 2 руб. 50 кои. ! въ мЪсяцъ, И. Н. Крамской, пргЬхавъ въ j Петербургъ, скоро остался безъ гроша, ? а такъ какъ онъ «никогда и ни отъ кого, ни отъ брата, ни отъ матери, и ни отъ кого изъ благодетелей не получалъ ни ко-п'Ьйки», то лоступвдъ ретушеромъ къ фотографу Александровскому. Отъ Аде-ксандровскаго Крамской перешелъ къ Денверу и, благодаря его рету гаерском у таланту (Крамского прозвали «богомъ ретуши»), эта фотограф1Я сделалась первой въ столиц^. Трудъ ретушера у Денвера оплачивался сравнительно хорошо, и ма-тер1альное положеше Крамского улучшилось настолько, что онъ им'Ьлъ возможность переехать на небольшую квартиру въ три комнаты гд-fe то на Васшгьевскомъ остроbi. Зд'Ёсь у Крамского почти чтб каждый девь собирались его товарищи по Академш и, работая, вели нескончаемые споры объ искусства и душой этихъ ве-черовъ былъ всегда самъ хозяонъ. Эта группа учениковт, играла значительную роль во все пребывание Крамского въ Академш. Какъ Крамскому, такъ и его друзьямъ скоро пришлось горько разочароваться въ академическихъ професоорахъ: вместо ожидаезшхъ д'Ьльныхъ сов'Ьтовъ, указанШ и объясненШ, они слышали лишь сплошь ничего не говорящая замЪчатя— « вотъ это длинно, а это коротко, это хорошо, а вто скверно», но почему такъ выхо-