* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

274 ЮАННЪ YI АНТОНОВИЧА нечжо. запрещено, запрещено было также и учить его грамогЬ; однако 1оаннъ зяалъ свое имя, зпадъ, что онъ прннцъ и даже называлъ себя государемъ той страны, где онъ находился и если, быть мо-жетъ, не ум'блъ читать—какъ надо думать изъ словъ указа по поводу его смерти—то все таки, былъ несколько сведущъ въ Свя-щенномъ Писанш, имЪлъ некоторый cbi-денш о творешяхъ отдовъ церкви; факть этотъ заевидетельствованъ донесениями офицера, набхюдавшаго за нимъ въ Шлиссельбурге и остается необъяснимыми Въ 1756 г. въ Тайную Канцелярию былъ доставленъ беглый преступника Иванъ Зубаревъ, который, между прочимъ, раз-сказалъ, что онъ былъ въ Берлине, черезъ посредство изв^стнаго Манштейна вид-Ьлъ самого короля Фридриха и что его уговаривали поднимать раскольниковъ въ пользу 1оанна Антоновича и обещали самого принца выкрасть изъ Ход&огоръ. Если даже и не было придано вЪры этому разсказу целикомъ, то нзъ него стало, все таки, очевидно, что мйстолребываше быв-шаго императора стаю известно многамъ. Поэтому решено было перевести его въ другое, более надежное mEcto, и въ 1756 же году, глухою ночью, леибъ-кампаеш сер-жлнтъ Савинъ увезъ его въ Шлиссельбурга Онъ былъ содержимъ тамъ подъ непосред-ственнымъ в4дешемъ начальника Тайной Канцелярии, Александра Ивановича Шувалова, подъ ближайшкмъ надзоромъ сначала гвардш капитана Шубина, а когда онъзабо-лйлъ капитана Овцына; помощниками при нихъ были два офицера Власьевъ и Чекинъ. Донесение Овцына известны и обрисовы-ваютъ намъ состоите узника съ 1757 по 1761 г. Местопребывание его было тщательно скрываемо; офицерамъ запрещено было въ письмйхъ къ роднымъ сообщать, где они находятся; письма къ нимъ должно было писать просто на Тайную Канцелярию. Безысходное заключение, не говоря уже о тяжелой въ нравственномъ отношенш обстановке, разрушительно подействовало на организмъ узника. Овцынъ неоднократно доносилъ о его сивсршенно ненормальномъ поведенш и бол'Ье склонялся къ мысли, что онъ, действительно, поыешанъ, чемъ что онъ притворяется. Уаяпкъ былъ чрезвычайно раздражителевъ и подозрителенъ; ему постоянно казалось, что его лортятъ п!ептав1ями, дурными взглядами; каждое почти дввжев1е окружающихъ онъ толко- валъ, какъ направленное къ его вреду и вообще чрезвычайно легко раздражался, часто покушался бить окружающихъ; много разговаривалъ самъ съ собою, говоря совершенно непонятныя вещи; постоянно выражалъ онъ ко всемъ окружающимъ глубочайшее презреше, себя называлъ ве-лакимъ человёкомъ, принцемъ, говорилъ, что онъ безплотенъ, что только духъ св. Григорш принялъ его видъ, временами говорилъ, что хочеть постричься, но отказывался отъ предлагаемая ему имени Гер в ас 1я и желалъ принять имя Оеодосгя, думалъ быть митрополитомъ и говорилъ, что тогда испросить у Бога иоз-волешя кланяться образамъ и даже ai-которымъ людямъ, а что безъ этого онъ не долженъ никому поклоняться. Отъ являвшихся у него временами припадковъ буйства его удерживали, лишая чаю к лучшей одежды; тяжело было ему присуташе офнцеровъ, которые его часто умышленно дразнили. Иногда думаютъ, что пока-зашя о безумш 1оанна Антоновича не вполне достоверны и основашемъ недоп'Ь-piH указываютъ то обстоятельство, чти наиболее прямое и положительное свидетельство въ такоыъ смысле было дано надзиравшими за узникомъ офицерами уже после его смерти. Но и более ранн'ш доысеешя Овцыпа даютъ намъ нееомп'Ьяныя указан'|я на ненормальность состояюя 1оанна Антоновича; что же касается того, что о безумш узника особенно решительно было сказано посл'Ь его смерти, то это совершенно естественно: тогда именно былъ поднять этотъ вопрось прямо, а кром-Ь того совершенно естественно, что надзиратели за узкикомъ не считали нужнымъ въ евоихъ обычяыхъ ежедневныхъ рапортахъ постоянно повторяв о его безумщ, а прямо выразили свое уб'Ьждеше въ этомъ уже после его омерти. Петръ Ш Оеодоровичъ но иступлен)и па престо л ъ посЬтилъ узника иъ Шлиссельбурге, въ сопровождали 11. А. Корфа, Унгсрна, Александра Нарышкина и Вол-копа; со словъ Корфа передано это снм-даше Бюшингомъ; 1оаинъ приизислъ ипо-чатл-Ьше человека слабаго физически ? разстроеннаго умственно; то нее сказано и въ манифесте по случаю его смерти, при чемъ упоминается, будто и Екатерина его видела; обстоятельства этого свиданья совершенно неизвестны; по одна записка Екатерины къ Н. И. Панину, безъ обозначе-Н1я времени, даетъ основание думать, что