* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
гнъдичъ. 425 сообщилъ гомеровски мъ песнямъ какую-то торжественность, настроилъ ихъ на риторический тонъ,чему особенно способствовало излишнее и не всегда разборчивое употреблеше елавянскихъ словъ и оборотовъ». Первымъ на это указалъ, повидимому, Погодинстй «Московский Вестникъ» (1830, ч. 1, стр. 372—408). Здесь, кажется, впервые отмечена «неудача въ составление ноЕОобразован-ныхъ словъ». И надобно заметить, что критика труда Гя?дича отъ перваго дня появлешя его въ свете и до нашихъ дней не пошла далее зам-Ьчашй о язык-Ь перевода, которыя справедливее было бы отнести не къ самому Гн-Ьдичу, а къ современному ему литературному языку и построен!ю русской литературной р"Ьчи. И не взирая на это, появлеше перевода Гнедича было единодушно приветствовано всеми литературными с or ? е м енника ми Гнедича и во всехъ повременныхъ издашяхъ. Тотъ же «Московский Вестннкъ» писалъ: «Сяава Богу! Наконецъ мы дождались Илтады Гомера! Приветствуемъ, отъ всего сердца приветствуемъ новую, давно жданную гостью!» Эготъ же журналъ признавалъ и заслугу переводчика: «нашъ перевод-чикъ кмёлъ также о своемъ деле здоровое понятие, приносящее истинную честь его эстетическому разуметю». Самый трудъ Гнедпча Погодинеюй журналъ назвалъ «благородньшъ мужествомъ» и «за пзбрате для перевода M л халы гекзаметра» воздалъ «полную честь почтенному прелагателю». «Северная Пчела» бъ первомъ номере 1830 г. также приветствовала издаше Илхады: «И русская словесность украсилась симъ ве-тсовымъ достояшемъ ноозш всего человечества. Николай Ивановичъ Гнедичъ обогатилъ нашу литературу, иашъ язьшъ боэсмертнымъ ггЁснопётемъ, пре-шедпишъ тысячелетия. Мы получаемъ въ семъ переводе не бледную ??????, не робкое подражчте прозою или сти-хамн александрийскими, но верный, живой, пламенный списокъ, въ которомъ сохранены все черты, все краски подлинника; намъ переданъ стихъ Гоме-ровъ съ темъ же размеромъ, съ тою же гармотею, которые пленяли Солона и Александра: мы видимъ древнШ шръ въ младенческой его простоте; видимъ ветхгй Олимпъ, видимъ станъ гречесюй и твердыни Троянсгая въ точномъ ихъ виде; слыштшъ и гласъ 6огоеъ и беседы героевъ древности, бъ верныхъ отголо-скахъ». Свою статью газета патетически заканчиваетъ: «Пусть выставляетъ ядовитое жало свое пожелтевшая съ зависти ехидна! Истинные любители словесности отечественной и чтители даро-ванш и заслугъ оградятъ песнопевца, передавшаго намъ сладостные стихи отца поэзш!» И ташя приветствуя были общими со стороны писателей и поклон-шшовъ взящнаго при выходе Илхады. Впереди другихъ восторжепныхъ голо-совъ былъ голосъ Пушкина. Въ «Литературной Газете (1830, № 2) Пушкинъ писалъ : «Наконецъ вышелъ въ светъ такъ давно и такъ нетерпеливо ожи-данный переводъ Ил1ады! Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею часпю устремились на блестящая безд-Ьлки, когда таланть чуждается труда, а мода пренебрегаешь образцами древности, когда поэз!я не есть благоговейное служеюе, но токмо легкомысленное занятхе: съ чувств омъ глубокимъ уважешя и благодарности взираемъ на поэта, посвятившаго гордо лучшее годы жизни исключительному труду, безкорыстнымъ вдохноветямъ и совершенно едпнаго, высокаго подвига. Русская Ил1ада передъ нами. Приступаемъ къ ея нзучешю, дабы со-временемъ отдать отчетъ нагшшъ чита-телпмъ о книге, долженствующей иметь столь важное влхяше на отечественную словесность». Высокое достоинство перевода Гнедича Пушкинъ превосходно охарактеризовалъ въ своемъ прекрас-номъ двустишш, посвященномъ труду Гнедича и выражающемъ т-Ь впечатлё-шя, которыя возбуждаетъ въ читателе переводъ Гнедича: Слышу умолккувшШ звукъ божественной, Эллинской рЪчп; Старца велнкаго г&нь чую смущенной душой. Высоко цегашъ трудъ Гнедпча и Бе-линскш. Онъ ставилъ гекзаметры Гнедича выше гекзаметровъ Жуковскаго и признавалъ, что «постигнуть духъ, божественную простоту и пластическую красоту древнихъ Грековъ было суждено на Руси пока только одному Тнедичу».