* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ДОСТОЕВСКШ. 629 иерерывомъ въ середине «Дядюшкина сна»). Начало и средина обделаны, ко-нецъ писанъ наскоро. Но ? уть положилъ я мою душу, мою плоть и кровь. Я не хочу сказать, что »высказался въ немъ весь; зто будетъ вздоръ! Еще будетъ много что высказать. Къ тону же въ романЬ мало сердечнаго (т. е. страстнаго элемента, какъ напримеръ, въ «Дворянскомъ Гнездё»),— но въ немъ есть два огромныхъ типиче-скихъ характера, создаваелтхъ и запи-еываемыхъ пять летъ, обделанныхъ безукоризненно (по моему мн&ню),—характер о въ вполне русскихъ и плохо до сихъ поръ указанныхъ русской литературой. Не знаю, оценить ли Катковъ, но если публика приметь мой романъ холодно, то, признаюсь, я, можетъ быть, впаду въ отчаянье. На немъ основаны вей лучпия надежды мои и, главное, у прочете моего ди-тературнаго имени». Успёхъ этого «Катковскаго романа» долженъ былъ, по мненью Достоевскаго, сильно поднять ценность дальне йшихъ его нроизведенШ, а прежде всего—того большого романа, который имъ задумааъ былъ вскоре по выходе изъ каторги. Въ виду того что издатель «Русскаго Слова», гр. Кушелевъ-Везбородко, напе-чатавъ «Дядюшкинъ сонъ», просилъ Достоевскаго продолжать свое сотрудничество въ журнале, оиъ думаетъ при его помощи значительно развить свою литературную деятельность. Онъ сообщаеть брату о следующемъ своемъ предположении; «На счетъ участья въ его журнале (т. е. въ «Русскомъ Слове») я написалъ ему, что желалъ бы прежде всего его видеть и переговорить съ нимъ лично. Объ-яснилъ ему, что у меня въ виду большой романъ, листовъ въ 25, что мне чрезвычайно бы желалось начать немедленно писать его (и только его), но что, по некоторыми обстоятельствам^ я никакъ не могу присесть за эту работу, и что объ зтихъ-то обет о ятель ствахъ мнгь и то-тчьлосъ бы поговорить еъ нимъ лично. Этимъ я заключилъ мое письмо къКуше-леву безъ всякихъ объясненьй; но тебе я объясню—какья это обстоятельства^ 1-хъ, чтобы 'сесть мне за романъ и написать его—V/ъ года сроку. Во 2-хъ, чтобы писать его 1*/2г.,—нужно быть въ это время обезпеченнынъ; а я ничего ровно не имею. Въ 3-хъ, ты пишешь мне безпрерывно такья изв'Ьстья, что Гончаровъ, напримеръ, взялъ 7000 за свой романъ, а Тургеневу за его «Дворянское Гнездо» самъ Катковъ (у котораго я прошу 100 руб. съ листа) давалъ 4000 руб., т. е. по 400 руб. съ листа. Другъ мой! я очень хорошо знаю, что я пишу хуже Тургенева, но ведь не слишкомъ же хуже и, наконедъ, я надеюсь на писать совсенъ не хуже. За что же я-то, съ моими нуждами, беру только 100 р., а Тургеневу у котораго 2000 душъ, по 400? Отъ б'/ъдкоепш я пршужденъ тороциться и писать для денегъ, следовательно, непременно портить. И потому, при сви-данш съ Кушелевымъ, я намеренъ прямо изложить ему, чтобъ онъ далъ мне полуторагодичный срокъ, 300 рублей съ листа, и, сверхъ того, чтобы жить во время работы—3000 руб. сер. впередъ. Бела согласится, то я сверхъ того обязуюсь дать ему на будущШ годъ (къ началу) маленькую повесть листа въ l'/s печатныхъ. У меня много сюжетовъ болыпихъ повестей, а маленькихъ н-Ьтъ. Но я надеюсь какъ-нибудь до новаго года наткнуться на вдохновенье и состряпать Кушелеву маленькую новость ». Уволенный отъ службы съ чиномъ подпоручика, Достоевскш получилъ билетъ на про^здь (вместо паспорта) ЗОшня 1859 г. и вскоре раз стался съ Сибирью. Уже въ сентябре онъ былъ въ Твери, где онъ « изъявил ъ свое местожительства». Но, конечно, въ Твери предполагалось оставаться не особенно долго, и Достоевскш высказываете это въ одномъ изъ первыхъ 'же пиеенъ изъ этого города. «Если, пи-шетъ онъ Врангелю, спросите обо мне, то что вамъ сказать: взялъ на себя заботы семейяыя и тяну ихъ. Но я верю, что еще не кончилась моя жизнь, и не хочу умирать. Болезнь моя по прежнему,—ня то, ни се. Хот?лъ бы посоветоваться съ докторами. Но пока не доберусь до Петербурга—не буду лечиться! Что пачкаться у дураковъ! Теперь я запертъ въ Твери, и это хуже Семипалатинска. Хоть Семияа-латянскъ, въ последнее время, изменился совершенно (не осталось ни одной симпатичной личности, ни одного светлаго воспоминанья),—но Тверь въ тысячу разъ гаже. Сумрачно, холодно, каменные дома, никакого движенья,никакихъ интер есовъ,— даже баблютеки нйтъ порядочной. Настоящая тюрьма! Намереваюсь какъ можно