* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

302 ДЕРЖАВ И НЪ. И что иамъ Року перевЬсъ? Ничто. Коль Россъ роисденъ -судьбою Отъ варварскихъ хранить васъ узъ, Томаровъ попирать ногою, Блюсть вашихъ отъ Омаровъ музъ. Отн спать крестовые походы, Очистить 1ордански. воды. Священный гробъ освободить, Аеикамъ возвратить Аеину, Градъ Константиновъ Константину И миръ А$юту водворить. Указавъ такую великую и благородную цель Россш. Державинъ убеждаетъ Европу, если она не хочета воевать вместе съ нами противъ турокъ, по крайней мере не мешать намъ, обещал за такое невмешательство даровые трофеи: „Доколь, Европа просвещенна! Съ перуномъ будешь устремления На кровныхъ брапевъ своихъ? Не лучше-дь внутрь раздоръ оставить, И съ Россомъ грудь одну составить На общихъ сопостатъ твоихъ! Дай руку и—пожди спокойно: Oie и Россъ одинъ свершитъ; За бездрелятств1е достойно Тебя трофеемъ наградить". Но чтобы Росс1я действительно могла исполнить такое великое свое предназна-чете, необходимы некоторая благопр1ят-ныя для того услов1Я, которыя Державинъ такъ выразилъ въ своей од?: „Чего не можетъ родъ сей славный, Любя Царей своихъ, свершать? Ум-Ьйте лишь, главы вйнчанны! Его безцЪнну кровь щадить; Умейте дать ему вы льготу, Къ д'Ьламъ великимъ духъ, охоту, И правотой еердца плЪнить". Въ томъ же Г791 году появилась другая, еще более знаменитая ода Державина «Водопадъ», написанная по поводу смерти кн. Г. А. Потемкина. Какъ и мнопя друпя оды Державина, она еще въ рукописи «носилась въ народе», по выражен!» Болотова (Паи. протекш. врем., 104); въ печати же появилась только въ 1798 г. въ московском, издаши сочив ешй Державина. Съ этого же года сталъ выходить «Московский журналъ» Карамзина, и Державинъ сделался однимъ изъ усерднМшихъ его вкладчикомъ. Въ первой же книжкй Еарамзинскаго журнала была напечатана ода Державина «ВидЬте мурзы», начатая еще несколько летъ тому назадъ, въ 1783 г., но остававшаяся недоделанною въ портфеле автора. Для этой оды также сохранился въ бумагахъ Державина нрозаическШ эскизъ, въ которомъ мысли и чувства Державина выражены проще, а потому и понятнее. Оправдываясь въ упрекахъ въ лести и стараясь доказать, что его похвалы Императрице не выдуманные комплименты, а невольное выражеше искреннихъ чувствъ, возбуждае-ыыхъ во всёхъ ея подцанныхъ ея человй-колюбивымъ и свободолюбивымъ дравле-шемъ, онъ говорить: «Твой просвещенный разумъ и великое сердце снвмаютъ съ насъ узы рабства, возвышаготъ наши души, даютъ намъ понимать драгоценности свободы, толь свойственной существу разумному, каковъ ееть человекъ, на что мы уповая, чувствуемъ свое счастхе и въ удовольствии сердпа своего мыслнмъ, делаемъ и говоримъ смело про себя и про тебя все то, что хотимъ. что пристойно гражданину, сообразующему свои волю съ законами... Ты меня ж въ глаза еще не знала, про имя мое не слыхала, когда я, плененный твоими добродетелями, какъ дуракъ какой, при напоминанш имени твоего, отъ удовольств1я душевнаго шгакалъ и, будучи приведет, въ восторгъ, въ похвалу твою разные маралъ стихи... А изъ сего ты видишь, что не подлое какое-либо ласкательство причиною тебе похвалъ мойхъ, но твои велишя добродетели и мое признательное и чувствительное сердце къ онымъ, или, лучше сказать такимъ образомъ, что судьба бросила въ мешечекъ два жреб1я и стала мешечекь трясть: одинъ жребш выдался тебе, богоподобная царевна, чтобъ царствовать и удивлять вселенную, а другой, чтобъ мне воспевать тебя и дела твои шуточными моими песнями. А какъ въ противность судебъ ничего не делается, то, следуя моему жребш, и сталъ я нечувствительно певцомъ твоимъ» (Соч., ??, 606 н 608), То же самое писалъ Державинъ .и кн. Дашковой, сказавшей, что ежели бы Державинъ чаще упражнялся въ стихотворстве, то со временемъ превзошелъ бы Ломоносова. По поводу этого еравнешя, Державинъ, не дерзая не только превзойти, но я сравняться «съ покойнымъ Мнхай-ломъ Васильевичемъ», указываетъ въ своемъ письме къ кн. Дашковой, на ту разницу между собою и Ломоносовымъ (помимо признаваемой имъ разницы въ даровашяхъ), что Ломоносову, воспевавшему Елизавету, необходимо было « прибегать къ великолепнымъ всегда не был и-дамъ и кь постороннему украшенш», «а