* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

644 Efc-IlIHCKlft. зорко следилъ за развгпеыъ ген!я Гоголя. Въ небольшой статье о «Мертвыхъ ду-шахъ> (Отечеств. Зап. 1S42 г.. N5 7) БйлинскШ первый провозгласплъ «Мертвыя души» велвкимъ пропзведешемъ: «Гоголь первый взглянулъ смело н пряло ва русскую действительность», писалъ БелинскШ и отметплъ «его глубокий юморъ, его безковечную проню>, указааъ, что поэма Гоголя— «творение чисто-русское, нацш-нальное, выхваченное пзъ тайника народной жнзни, безпошадно сдергивающее покрсвъ съ действительности и дышащее страстною, нервистою, кровною лкбов^ю къ плодовитому зерну русской жизни; твореше необъятно - художественное по концепции ? выполнен!», по характерамъ д'ЬЗствующихъ лицъ и подробвостямъ русскаго быта л въ то же время глубокое по мысли, социальное, общественное, историческое »... Эти мысли БелинскШ потомъ долго повторялъ ? развпвалъ въ целомъ ряде статей. Въ статье о «Горе отъ ума» БелинскШ посвятплъ несколько горячихъ стран ? цъ повестямъ Гоголя и его «Ревизору», въ которомъ впделъ образецъ ху-дожественно-созданной коиедш. Далеко не съ тою справедливостью и проницательностью отнесся онъ къ «Горю отъ ума», и слова Аполлона Григорьева, приведенные выше, очерчиваютъ роль Белинскаго не совсёмъ в!рно только по отношен!» къ одному Грибоедову. Его большая статья о «Горе оть ума», появившаяся въ «Отечеств. Зап.» 1840 г, была написана въ тотъ перюдъ, когда БелвнскгЗ. нылалъ веразсуждающимъ пре-клонен]емъ передъ действительностью. Къ Чацкому, какъ безпокойвому человеку, онъ отнесся съ насмешкой ? отрицашемъ. и эта статья вскоре стала для него предме-томъ тяжелыхъ воспоминашй. Онъ писалъ Боткину: «всего тяжелее мне вспомнить о *Горе отъ ума», которое я осудидъ съ художественной точен зрешя ? о которомъ говорилъ свысока, съ иренебрежешемъ, не догадываясь, что это благороднейшее, гуыа-вическое произведете. энергическШ (и прп томъ первый) протестъ противъ гнусней расеЁскоЙ действительности»... Вп1;след-ствш онъ иначе отзывался о комедш Грибоедова, но опровергнуть свсе прежнее мнеше такой же капитальной статье», какъ первая, ему не довелось. Указавъ съ формальной стороны недостатки комедш, БелинскШ, охваченный поклонев1емъ передъ действительностью, не заметить главнаго перла «Горя отъ ума»—протеста». « Общество всегда (!) правее и выше частнаго человека»—писалъ БелинскШ— «и частная индивидуальность только до той степени и действительность, а не прпзракъ, до какой она выражаетъ собою общество. Нетъ, эти людп не были представителями русскаго общества»—говорить БелинскШ о Фамусовыхъ, Молчали ныхъ, Загорец-кпхъ—«а только представителями одной стороны его, следственно (?) были друпе круги общества, более блазюе ? родственные Чацкому. Въ такомъ случае, зачемъ же онъ лезъ къ немъ л не пскалъ круга бол^е по себе? Следовательно, лротиво-реч;е Чацкаго случайное, а не действительное; не иротивореч!е съ обществом^, а противоречие- съ кружкомъ общества. Где жъ тутъ идея?.. ЧацкШ крикунъ, фразеръ, идеальный шутъ, на каждомъ шагу профанпрующШ все святое, о кото-?? мъ говорить... Это новый Донъ-Кихогь... Кто, кромё поыЬшаннаго, предается такому откровенному, задушевному пзл1яшю своихъ чувствъ на балахъ, среди людей, чуждыхъ ему»'?.. Вплоть до гончаровскаго «Мильона терзавШ» въ литературе царилъ этотъ взглядъ на Чацкаго, какъ на сумасшед-шаго. «Горе отъ ума за ключа лъ Бйтин-сшй—«не есть комед!я по отсутствт пли, лучше сказать, по ложности своей основной идел; не есть художественное создание по отсутствию самоцельности, а следовательно и объективности, составляющей необходимое услов1е творчества. «Горе отъ ума» сатира, а не комед1я; сатира же не можетъ быть художежественнымъ произведешемъ... Но «Горе отъ ума» есть въ высшей степени поэтическое создаше, рядъ отдель-ныхъ картпнъ и самобытныхъ характо-ровъ, безъ отношешя къ целому, художественно нарпсованныхъ кистш широкою, мастерскою, рукою твердою, которая, если и дрожала, то не отъ слабости, а отъ кипучаго, благородного негодовав in, которыми молодая душа еще не въ сплахъ была совладеть... Грпбоедовъ принадле-жпгь къ самымъ могучимъ ироявлен1ямъ русскаго духа. Разумный опытъ жизни и благод^тел! ная сила летъ уравновесила бы волновангя кипучей натуры, погасъ бы ея огонь ? исчезло бы его пламя, споръ прояснился бы и возвысился до спокойнаго ? объективная) созерцашя жизни, въ которой все необходимо ?