* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

БРУННОВЪ. 37Я большим'!» уиажешемъ со стороны самыхъ выдающихся гоеударственныхъ деятелей; онъ былъ драгоц'&ненъ въ качестве посла въ Лондон!, такъ какъ имйлъ столько личныхъ связей въ политическомъ Mipt Англш. По отзывамъ современниковъ, Брунновъ считался самою выдающеюся личностью въ лоидонскомъ дипломатиче-скомъ корпусе. Онъ бшъ большой зна-токъ и всего иолЕтичесваго мгра, всбгь иолитическихъ отиошешй Европы, и да-валъ о нихъ министерству драгоценный указания. Онъ прекрасно владелъ искусством веста переговоры; когда въ 1867 г. ожидалось созваше въ Парижа конференцш по итагьянскимъ д^ламъ, то кн. Горчаковъ писалъ бар. Бруннову, что если посолъ въ Париже, бар. Будбергъ, будетъ еще удержанъ въ Петербурге семейными делами, и если конференщя состоится, то нужно будетъ назначить русскаго уполномоченная: «Наше положение въ конференцш будетъ крайне щекотливыыъ и потребу етъ образцоваго искусства и опытности вместЬ съ безукоризненнымъ тактомъ. Государь Императоръ подумалъ о васъ». Вообще, бар. Брунновъ отличался глубо-|;амъ знан1емъ людей, проницательностью и наблюдательностью, б.тестящимъ, насме-шливымъ и тонкимъ умоыъ. Онъ обладалъ прекраснымъ класснческимъ образовавшему какъ люди ХУШ в. и начала девятнадцатая; у него былъ и с-кеитицизмъ людей К Vin в. Брунновъ славился, какъ выдающШся стилистъ, съ своеобразнымъ литературнымъ дарован1емъ. Его талангь, какъ редактора, высоко ценился даже Бисмаркомъ. Гр. Мальнесбюри отозвался о иемъ въ 1852 г.: иОнъ, несомненно, самый даровитый въ дилломатическомъ корпусе, и редакторъ первостепеннаго достоинства». Брунновъ въ совершенстве умелъ составить текотъ договора или протокола, и онъ охотно брался за эту задачу; только англичане въ такихъ случаяхъ постоянно опасались, чтобы Брунновъ se ввелъ въ изложеше чего-либо двусмысленная къ выгоде Россш. Въ политической переписка вообще изложеше Бруннова было образцовымъ; современники удивлялись его уменью «схватить нюансъ», и приноровиться къ взглядамъ того лица, кому онъ писалъ. Въ чисто литератур-номъ отношении, Брунновъ былъ истинный художнпкъ; въ своеобразных^ крат-кихъ фразахъ, пластическихъ, будто вы- точсшгыхъ, по которымъ мо;?;но к безъ подписи узнать Бруннова, онъ умелъ въ самую доступную, простую форму заключить много недосказанной глубокой мысли. Его знате людей и политическихъ отношешй, его насмешливый умъ улыбающаяся скептическаго философа, его ясное и изящное изложеше, полное остроум 1я, мысли, наглядности и блеска, придавать ?; го донесешямъ н письмамъ исключительную ценность и привлекательность. «Ваши письма составляют^ наглаждеше моей жизни», писалъ ему кн. Горчаковъ. Въ i 864 г., когда бар. Брунновъ составилъ для Наследника Цесаревича очеркъ антлШской политики и политическаго Mipa съ характеристиками главныхъ деятелей, кн. Горчакова не находилъ словъ для по-хвадъ этому труду. Особенно мастерски иоставлялъ Брунновъ характеристики со-нременниковъ; иногда, когда выступалъ на видяомъ месте новый деятель, кв. Горчаковъ просилъ у бар. Бруннова его характеристику, и Брунновъ при-сыдалъ ее. Въ его иисьмахъ разееяно .множество мйгкихъ замечав! й о разныхъ лицахъ. Брунновъ писалъ очеиь легки и скоро, слогъ его отличался ясностью, полнотою и сжатостью предложешй яо истине образцового; онъ былъ мастеръ, въ случае недостатка матер)ала, составить депешу на основанш газетныхъ статей. Писалъ очень четко, очень редко ноправлялъ уже разъ написанное, и при этомъ никогда не нычеркивалъ, а аккуратно выскабливать, и гордился искусствомъ скоблить. Въ лондонскомъ обществе онъ пользовался громадным!. уважея1емъ, въ правительственных^ же кругахъ его боялись. Жилъ Брунновъ очень широко; былъ болыиимъ хлёбосоломъ, лыбплъ, чтобы у него хороши ели, но самъ былъ весьма воздержаымъ иъ пище и питье. Самъ Брунновъ назы-пиъ себя старымъ оригина-юмъ. И въ наружности его проявлялось что-то старомодное. Онъ и вообще былъ человеком·!, старой школы; ему не нравилось, когда молодой человёкъ высказывалъ свои убеждения, несходный съ убежденхями начальства. Онъ уважа.1ъ ирежннхъ госу-дарственныхъ людей «крупнаго калибра», \мевшихъ подчинять общество своей воле. Ему жалки были представители большинства, увлекаемьк· массовыми движешямн: «что можно делать съ министрами, которые каждый день другаго мнен1я? M алей-