* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

660 АЛЁйСАНДРЪ И. встречался съ подобны мъ единомысл1емък. Отпуская Мантейфеля, Государь еще разъ выразилъ ооасеше, внушенное ему низве-дез1емъ съ престола нескольких* династий, въ землях*, которыя предполагалось присоединять къ Пруссш. На слйдующш день Мантейфель имелъ продолжительное сов"Ьщаше съ княземъ . Горчаковым*, утромъ того же дня бывши мъ съ докладом* у Императора. Вице-канцлер* началъ съ повторешя сказанная накануне Государемъ. Era Величество, пояснил* онъ, радуется возвышешю Пруссш. Если король Вильгельмъ воздержится отъ иизвержешя цЬлыхъ динаспЙ; если онъ, въ Саксовш, не уничтожить обалЕ1Я монарха отнят!емъ у него верховная права начальства надъ войсками и обезпечитъ существование южно - германскихъ госу-дарствъ, то прюбрететъ положен1е, полное могущества, и изб^жить всякаго новаго столкновения съ Франщей. Наполеонъ ПХ не посмеет* предъявить ему требован1я земельных* уступокъ, коль скоро король, уважая наследственное право династш, пребудетъ въ единомыслии ео старою Европою. К aas* Горчак.овъ коснулся и буду ща го. Poceia, ваявмлъонъ, не требуетъ ныне ни Дувайскихъ княжествъ, где дела принимают* лучппй оборотъ, ни Гад ищи, вопросъ о которой разрешен* уже предварительными условиями мира, ни даже пересмотра постановлений парижская трактата, две стеснительных статьи которая должны быть отменены, по они упразднятся съ течен1еыъ времени, сами собою. Когда наступить время ихъ похоронить, Императоръ надеется на поддержку Пруссш. Наконец*, вице-канцлеръ выразилъ сомне-Hie, чтобы между Австр1ей и Франщей су-ществовалъ тайный договор* по вопросу о Галищи. Первый донесения Мантейфеля по телеграфу изъ Петербурга и заключавшееся въ нихъ порицание предположен ныхъ земельных* прюбрететй въ пользу Пруссдя вызвали, въ министре короля Вильгельма, глубокое раздражеше, Бисмарк* зналъ, что те изъ нёмецкихъ Дворовъ, которымъ грозило низ ложен ie, а также и npo4ie род-ственвые русскому Дворы, отправили въ Петербург* чрезвычайныхъ послаицевъ молить Императора Александра о првнятш ихъ подъ свою защиту. „Мы почти уже договорились съ Внртембергомъ в Дариштадтомъ ", протелеграфировал* онъ Мантейфелю, 3 0-го шля, „ на справедливых* основашяхъ, изъ уважения къ Poccia. Если этого недостаточно, чтобы обезпечить намъ, по меньшей мере, терпимость Россш въ деле присоединения Ганновера, Гессенъ-Касселя и Нассау, то мы не покончимъ сделки съ Штутгартом^ и Дармштадтомъ. Давлеше извне вынудить насъ провозгласить имперскую конститущю 1849 года и прибегнуть, действительно, къ револющон-нымъ мёрамъ. Ужъ коли быть революцш, то лучше мы ее возбудвмъ сами, чемъ ставеи* ея жертвами. Опаееше мы не мо-жемъ принять въ уважение. Если Росая потребует* более чёмъ вежливая поклона, (mehr als hofliche Begrussung), то придерживайтесь просто программы, которую мы, въ следующей понедёльникъ, провозгласим* въ палате". Программа эта—былъ проектъ закона о присоединена къ Пруссш владета короля Ганноверскаго, курфир-сга Гессенъ-Кассельскаго, герцога Нассау-скаго и вольнаго города Франкфурта. Принятый прусскими палатами, онъ тотчас* же былъ утвержденъ королем* и вступилъ въ законную силу- Передавая Императору и вице-канцлеру страстную отповедь графа Бисмарка, стро-riS консерваторъ Мантейфель, лично не сочувствовавши беззастенчивости полити-ческихъ пр^емовъ перваго министра своего государя, старался, по возможности, смягчить ихъ, но въ то же время не скрывалъ своих* onaceHio, что въ самом* деле можво ожидать отъ раздражительная нрава Бисмарка крайнихъ решешй. Последнею попыткою Императора Александра иобудить короля Вильгельма не выступать изъ пределовъ умеренности было собственноручное письмо его къ дяде, отъ 31-го тля, въ которомъ онъ распространился снова объ уваженш охрапительныхъ началъ монархическая строя Европы, но заключил* письмо уверешемъ, что даже, если доводы его не будутъ приняты во внима-Hie, то и тогда Poccin „не примкнетъ къ противникам* Пруссш". На это сообщеше король Вильгельмъ отвечалъ также собственноручныыъ письмом*, отъ 8-го августа. Выразив* снова со-жалеше о томъ, что столь близшя русскому Двору, Дворы ШтутгартскШ и Дарм-штацтскШ, внушающее Императору столько участ1я, стояли въ первомъ ряду враговъ