* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

304 александръ ?. отрываетъ ихъ отъ тирана, заставляешь французовъ забыть, что въ ихъ столице распоряжаются иноземцы. Имнераторъ велъ переговоры о внутреннихъ д&лахъ Францш, руководясь самыми чистейшими, возвышеннейшими принципами. Онъ пре-доставилъ действовать высшииъ государ-ственнымъ учреждетямъ, онъ ничего не предписывалъ,иепринуждалъ ни къ чему,— онъ давалъ свободу д?Йств1я, онъ охраняла, но не говорилъ какъ владыка". Латарнъ, конечно, ве отсталъ отъ Штейна въ восхвалении дей&ши Александра въ 1814 году; по его mhieito, онъ выдержалъ свою роль до конца съ такимъ совер-шенствомъ, что самые неверуюшде люди должны были признать, что онъ пред-ставляетъ собою редкое явлеше, которое встречается въ тысячу л&тъ разъ. Пакье по этому же поводу пишетъ: „Замечали, что все исходитъ отъ Александра. Его союзникъ, король прусскШ, оставался не-замеченнымъ; его маю видели, онъ избегать показываться публично и сох раня лъ всюду свойственную ему застенчивость, которая не могла придать ему особенный блескъ. Алексавдръ, напротивъ того, ездилъ по тороду по всемъ ваправлетямъ верхомъ и внимательно осматривалъ все общественная учрбждешя. Совершая эти поездки, онъ искалъ случая сделать то, что могло возбудить къ нему сочувствие всехъ клас-совъ общества", lice эти поездки предпринимаемы были Государемъ безъ всякаго конвоя д не предупреждали о томъ французскую полищю, чемъ причинялось сильнейшее безпокойство Пакье, который тщетно умолялъ изменить этотъ иорядокъ осмотра парижскихъ достопримечательностей. Къ счастью, онасетя Пакье оказались вапрасвыми, и все обошлось благополучно. Еще во время npieMa парижской депу-тацш въ Бонди, Имнераторъ Александръ сказалъ: „Общественные памятники бу-дуть сохранены въ целости". Нарушение порядка последовало со стороны самихъ французовъ, увлеченныхъ разъединившими ихъ политическими страстями; они не замедлили выказать полное пренебрежете и презрительное отношение къ собственной нащожальной славе. Въ самый день встушгетя сокшыхъ войскъ въ Парижъ, вечеромъ 19-го (31-го) марта, уличная толпа, подстрекаемая роялистами, двинулась на Вандомскую площадь, къ памят- нику, увенчанному статуей Наполеона, съ криками: „a bas Napoleon". Народъ веревками уцеаилъ статую императора и старался ее сорвать; но по личному рас-поряженш Александра внезапно явился караулъ л.-гв. Семеновскаго полка. Рус-сые гвардейцы молча окружили колонну; беснующаяея чернь присмирела и разошлась. На этотъ разъ Нанолеонъ устоялъ на памятнике, благодаря вмешательству русской вооруженной силы. Для предупреждения на будущее время подобныхъ без-порядковъ, было решено снять статую Наполеона, о которой Имнераторъ Але-ксавдръ сказалъ: „у меня закружилась бы голова на такой высоте". На место статуи водрузили б^лое знамя. Бь то время, когда французы увлекались не безъ причины д?йств1ями Александра, руссюя войска проводили время въ Париже безъ особеннаго удовольствия. Очевидепъ, H. Н. Муравьевъ, представплъ въ своихъ запискахъ весьма непривлекательную картину испытаний и лвшешй, пе-ренесензыхъ победителями во французской столице. „Во все время пребывашя нашего въ Париже часто делались парады", пишетъ Муравьевъ, „такъ что солдату въ Париже было болёе трудовъ, чемъ въ походе". Победителей морили голодомъ и держали какъ бы подъ арестомъ въ ка-зармахъ. Государь былъ пристрастенъ къ фраецузамъ и до такой степени, что при-казалъ французской национальной гвардш брать нашихъ солдатъ подъ арестъ, когда ихъ на улидахъ встречали, отчего произошло много дракъ, въ которыхъ большею частью наши оставались победителями. Но такое обращете съ солдатами вызвало весьма печальное явление: оно склони-то ихъ къ побегамъ, такъ что при выступлении нашемъ изъ Парижа множество изъ нихъ осталось во Францш. Офицеры также имели своихъ притеснителей; первый былъ генералъ Сакенъ, назначенный военнымъ губернаторомъ Парижа и дер-жавшш всегда сторону французовъ. Ко-мендантомъ Парижа сделали флигель-адъютанта графа Рошешуара; онъ былъ родомъ французъ и оставилъ отечество свое во время революцш. Рошешуаръ делалъ вся-К1Я неорхятности русскимъ офицерамъ, почему и не терпели его. Онъ окружился французами, которыхъ поддерживалъ, и давалъ имъ всегда преимущество надъ на-