* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

282 АЛЕКСАНДРЪ I. оправдать. Въ министерскомъ званш служу я Вамъ, Всемилостивейniia Государь, 12 лйтъ, а 6 тому минуло, В. И. В. под-писавъ Тильзйтскш миръ, которому былъ я совершенно чуждъ, мне поручить изволили начальство иностранныхъ д?лъ.— Тогда, Государь, две войны уже имели Вы на рукахъ: персидскую и турецкую; да и самымъ ыирныыъ Тильзитскимъ договоромъ обязалися неукоснительно вступить въ кой ну съ Англией н въ войну со Швещею; и то Монаршее обещаше исполнить изволили. Въ такомъ положенш дела Империи находилися, когда я, не по домогательству своему и не но желатю, а единственно по всеавгустейшей воле Вашей, принялъ министерство иностранныхъ сношешй, и самъ исповедаю, что чуждъ къ сему слу-женш особой способности. Будучи просто исполнителем воли Вашей н ежедневно руководимъ самими Вами, Всемилостивейшей. Государь, ныне достигъ той цели, что всемъ онымъ войнамъ ноложенъ благополучный конецъ. Въ 1812 году возстанов-ленъ миръ съ Антею, и предшествовавшая ему война не нанесла отечеству ни-какихъ бедъ. Въ 1809 году под ? иеанъ Фридрихсгамскш миръ; на Севере поставлена межа Имперш ве на Кименё, во тамъ, гдЬ течетъ Торнео. Въ 1812-мъ окончена Турецкая война, и на полудни Прутъ и Дунай обозначили новыя границы. Теперь, Всемилостивейппй Государь, возстанов-ляется миръ съ Перс1ею, и на востоке Куръ и Араксъ состав я тъ преде лъ отечества. Ставь на конецъ таковыхъ событий счастливымъ свидетелемъ и волею Вашею отстраненъ отъ поприща динломатическихъ делъ, ныне съ такамъ блескомъ текущихъ, я въ долгъ себе вменяю припасть снова ко священнейшему престолу В. И. В. и наиубедительнейше просить Васъ, Всемилостивейппй Государь, вспомнить и мило-стивымъ решешемъ удостоить неоднократно принесенную иною просьбу объ отставке. Я принесъ Престолу службу полезную, и съ м^ня довольно. Отпустите меня". Во Франкфурте получены были также изъ Россш медали, установленныя Императо-ромъ Александромъ въ Вильне за войну 1812 года. „Хотя", какъ зам-Ьчаегь Дани-левскш, „мы находились въ союзе со всею Европою, но медали напоминали о времени, когда эти же самыя европейсюя державы за годъ передъ тймъ, склоняясь подъ железный скипетръ деспота, намеревались оттеснить насъ въ Азда, когда мы были одни, оставленные на произволъ собствен-ныхъ силъ нашихъ, когда пламенели и Смоленскъ н Москва, но не устрашился Государь и не дрогнули сердца руссшя". Союзная войска, несколько утомленная и разстроенныя выдержаннымъ труднымъ походомъ, расположились для отдыха и устройства вдоль Рейна; тЬмъ временемъ среди победителей проявилась, однако, склонность къ дипломатическимъ переговорам^ и сторонники мира снова подняли голосъ. Императоръ Францъ и Меттернихъ нисколько не стремились въ низложенш Наполеона, а только къ ослабленш его могущества. Англ! я также склонялась къ подобному воззрешю. PyccKie также не были чужды подобнаго взгляда на политическую обстановку. Уже при начале войны 1813 года мнопе русские находили, что выгоднее заключать миръ, нежели продолжать борьбу съ Наполеономъ за дело намъ чуждое — освобождение Германш. Достигнувъ, на-конецъ, Рейна, сторонники этой политики полагали, что после столь труднаго, хотя и славнаго похода настала лора заключить миръ и что дальнейшее продолжение войны не обещаетъ Poccih никакой пользы и было бы въ нолатическомъ отношетя грубою ошибкою. „L'armee russe etait muette: elle regardait son but comme atteint", — аишетъ Меттернихъ въ своихъ Запиекахъ. Одинъ Императоръ Алекеандръ не в^риль въ возможность прочнаго мира и намеренъ былъ продолжать борьбу до послёдней крайности, чтобы предписать миръ въ Париже. Онъ стремился къ низложенш Наполеона и къ полному освобождению Европы отъ его вльяшя. Поэтому Государь требовадъ немедленнаго продолжения войны я зимняго похода, желая воспользоваться полнымъ разстройствомъ французскихъ вооруженных! силъ. Действительно, когда Наполеонъ j перешелъ Реннъ, французская арм!я считала въ рядахъ своихъ не более 60.000 j человекъ, изъ которыхъ лишь 40.000 были способны къ бою, и для успеха дела важно было не дать Наполеону времени создать новую армш. Независимо отъ того, Императоръ Алекеандръ оставался неизменно вернымъ убеждетю, что всякий мирный договоръ съ Наполеономъ не что иное, какъ перемирие, которое фраацузскш владыка