* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

165 ЛИТЕРАТУРА СИБИРСКАЯ 166 Особняком в этом ряду стоит поэма Рылеева «Войнаровский». Формально она также принадлежит к общему кругу романтических поэм 20-х гг., но она уже связана у Рылеева с подлинно-историческими лицами (Войнаровский, историк Сибири — Мил¬ лер), насыщена гражд. мотивами и вместе с тем в ней отчетливо чувствуется стремление поэта осво¬ бодиться от установившихся шаблонов и более точ¬ но и правдиво передать мест¬ ный колорит и черты местного быта. Для создания этой поэмы Рылеев изучает местные источ¬ ники, путешествия, пользуется рассказами лиц, знающих Сев. Сиб. (напр., В. И. Штейнгеля) —и в поэме он с большой чут¬ костью сумел в о с п р о и з в е с т и п е й з а ж и Сев. Сиб. и общий рисунок северного быта. М. п., для передачи местного колори¬ та Рылеев широко пользуется введением в текст т. наз. провинциализмов, т.е. местных слов и выражений, и даже со¬ провождает поэму спец. приме¬ чаниями для пояснения этног¬ рафических и диалектологичес¬ ких моментов. К тому ж е типу принадлежат поэмы Бальдауфа (см.) и Таскина, служивших горн. инжене¬ рами в Забайкалье. Поэма Бальдауфа «Авван и Гайро (тунгус¬ ская повесть)» обладает доволь¬ но высокими художественными достоинствами. Тема поэмы — любовь русского к тунгусской девушке; построена она на том Из книги В. Д м и т р и е в а же противопоставлении, которое стало каноническим в русской литературе со времен «Кавказского пленника» и «Цыган» — разочарованный, рефлективный предста¬ витель городской, культурной жизни и полная здоро¬ вого, радостного ощущения жизни «дева степей». Но за всей условностью и трафаретностью поэмы обнаруживается подлинное поэтическое выражение, навеянное местной природой, и стремление найти и выработать художественные средства для переда¬ чи местного колорита. С этой стороны поэма Бальдауфа и особенно его лирические стихотворения («К бурятке», «Самуйя») должны быть причислены к лучшим произведениям старинной лирики с сибир¬ ской тематикой. Произведения Бальдауфа, написан¬ ные еще в начале 30-х гг., в печати появились только в 70-х, в сборнике «Воспоминания бывших питомцев Горного института». В том же сборнике помещены произведения А. Таскина «Нерчинские беглецы», «Ночь на берегу Онон-Борзи» и др., также написан¬ ные в 30-х годах. В пейзажных картинах Таскина на первый план выступают исторические раздумья о великом прошлом туземных племен. Эти мотивы мрачной суровости и былого величия страны также принадлежат к числу общих мест современной по¬ этики Сибири. Эти же мотивы встречаются в лири¬ ке Ив. Петрова, у Иноземцева, позже у А. Штукенберга («Сибирские мелодии», СПб., 1846). Такими ж е культурными одиночками были и р а з б р о с а н н ы е по р а з н ы м м е с т а м Сиб. поэты- декабристы А. Одоевский, В. Кюхельбекер, В. Раев¬ ский, А. Бестужев-Марлинский, Н. Чижов. В лири¬ ке декабристов отразились гл. обр. настроения и переживания изгнанников. В призме настроений изгнанников передаются и впечатления от сиб. при¬ роды. Таковы, напр., «Аргунь», «19 октября 1836 г.» — В. Кюхельбекера; «Кн. Волконской» и «Куда не¬ сетесь вы, крылатые станицы» — А. Одоевского; «Икугуан» — В. Раевского; «Жу¬ равли»—Чижова; «Шебетуй» — Марлинского. Наиболее яркими представителями этой изгнанни¬ ческой лирики являются Кюхель¬ бекер и Одоевский. Декабристы ж е впервые, в лице Марлинского и Чижова, обратились к нар. поэзии туземных племен, как к источнику поэтической работы: баллады Чижова «Нуча», «Воздуш¬ ная дева»; баллада Марлинского «Саатырь» заимствованы из якут¬ ского фольклора. Наконец, Марлинский дал ряд сибирских очерков в прозе («Исых», «Отрывки из сиб. рассказов»), сюда ж е следует от¬ нести «Письма к д-ру Эрману» («Сибирь и Кавказ»). Эти очерки являются одними из первых опы¬ тов того жанра, который получил позже название «очерковой про¬ зы»; зачинателем его для Сиб. был Марлинский. Ему подражали Н. Бобылев («Белый месяц»), М. Александров («Воздушный таран¬ тас») и др. Основной чертой очер¬ ков Марлинского является их ли¬ рический пейзаж. По замечанию академика Котляревского, он «был первым писателем, в случайных и „Ореады", 1809 беглых заметках которого мест¬ ный колорит был выдержан в согласии с правдой». В этих ж е очерках Марлинский наряду с этногра¬ фическими зарисовками затронул и ряд общих воп¬ росов, в том числе и об экономическом значении и роли Сибири, в частности, Марлинский первый выс¬ казал убеждение, что «Сибирь — будущая страна мануфактур» (т.е. промышленности). Но, в общем, вся эта «Sibirica» есть только отзвук общей коло¬ низационной линии и ни в какой мере не отража¬ ет ни эконом. развития Сиб., ни ее соц.-классовых противоречий. Это еще только «сиб. тема», но ни в какой мере не «сиб. литература». Последняя со¬ здается в самой Сиб. писателями, тесно и органи¬ чески с ней связанными, ее уроженцами и непос¬ редственными деятелями, представителями различ¬ ных ее соц. слоев. литер. группировки и течения создаются в Сиб. у ж е с конца X V I I I века. Первым центром их является старейший культурный центр Сибири — Тобольск. Т о б о л ь с к до рус. периода был к р у п н е й ш и м эконом. и культурным центром Сибири. Он был р е з и д е н ц и е й сиб. хана и ц е н т р о м т о р г о в л и с К и т а й с к и м и Т у р к е с т а н о м и Кашгаром. Это знач. Т о б о л ь с к у д е р ж и в а л некоторое время и после з а в о е в а н и я Сиб. р у с с к и м и . В X V I I веке То¬ больск еще у с п е ш н о т о р г о в а л с Б у х а р о й , но з а т е м постепенно б у х а р с к а я торг. перешла в Ирбит и на юг, Тобольск ж е все более и более