* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

КРИТИКА [ЦП.) - ОСИ) КРИТИКА Рядом с этими полу религиозными концеп­ циями красоты, иэ которых исходила соот­ ветственная критическая оценка произве­ дении искусства и лит-ры, мы видны другое направление, также выражающее собоп распад уверенного в себе рационализма. В Л у к и а н е есть уже нечтобейлеоское, — он скептик, о н ехидничает, он старается разрушить уверенность человеке в своих суждевиях,он проповедник относительности. Между тем ааветы александрийской шко­ лы находят множество продолжателей. И з них крупнейшими являются: Д и о н X р и э о с т о м и Л о н г и н. И х дело — изучить произведения блистательной древности (для них это у ж е древность) н выводить нэ ана­ лиза Г о м е р а и других великих авторов пра­ вила, согласно к-рым м о ж н о поэтизировать новым поколениям. Лонгин с необыкновен­ ным красноречием высказывает эти идеи в своем трактате «О величественном» (De SubЬ т о ) . Э т о т т р а н т а т н м е л почти такое ж е вли­ яние во времена Возрождения, к а к «Поэтика» Аристотеля. Преклонение перед образцами, необыкновенно внимательное отношение к языку — вот его характерные свойства. Римляне учились у греков, и их литерату­ роведение, и х критика сияют заимствован­ ным светом. Сперва, само собой разумеется, дело началось (у Л у ц и я , Элин и др.) устано­ влением самого латинского я э . И с х о д я иэ греческих образцов, стараются создать по­ добие правильной литературной речи ва своем собственном языке и начинают грам­ матическую, риторическую, лит-ую о б р а ­ ботку его. Х о т я красноречие в Риме играет несколько иную роль, чем в Греции, н о , тем не менее, риторика и здесь является доминирующей, как это было в Греции V и PV вв. Ц и ц е р о н, К в и н т и л и а н дают р я д указаний о том, как надо красиво говорить и красиво писать. Гораций [65—6] (см.) в некоторой косвенной, хотя прямо не доказанной зависимости от А р и ­ стотеля, развертывает свои правила поэти­ ки. В нем, пожалуй, ярче еще, чем у софи­ стов и их современников, сказывается стре­ мление создать в поэзии, с одной стороны, украшение для ж и з н и , к чему естественно стремится богатеющая б у р ж у а з и я , и вместе с тем некоторую силу воздействия на нравы, к о т о р а я по вовножностл гарантировала бы спокойствие и порядок. Ему принадлежат знаменитые формулы о том, что поэт miacuit utile dulcl ( к сладостному примешивает по­ лезное) или что его назначение dilectare, movers, docere (услаждать,волновать, учить). Эти правила необычайно важны, предста­ вляя собой переход к просветительству. Са­ мо по себе просветительство может иметь как умеренно консервативный, так и прогрессив­ ный, даже революционный х а р а к т е р . О н о и у Г о р а ц и я имеет отчасти двойственный х а ­ рактер, ибо выражает собой стремления сред­ ней б у р ж у а з и и , с одной стороны, отстоять с в о и р а с ш и р я ю щ и е с я права иа живнь перед высшими классами, и с другой — вошитить себя от возможных социальных бурь снизу. М о ж н о сказать, что теория искусства, как позолоченной, подслащенной, а потому лег­ кой и увлекательной морали, соответствует классам, обладающим известной полнотой жизни и общественной устойчивостью. Если бы класс был слишком угнетен и рвался впе­ ред, он развернул бы революционные роман­ тические представления, каких мы находим чрезвычайно мало во всей греческой и рим­ с к о й лит-ре. Классы, после того как они те­ ряют почву под ногами, начинают отступать перед натиском новых сил, всегда требуют от своего искусства мистики, ищут в нем путеводителя в другой мир, где они могут утешиться в патере ускользающей действи­ тельности. С явлением уравновешенной, гармоничной, умеренной поэзии, стараю­ щейся установить кок можно больше опре­ делительных правил для себя самой и оди­ наково гордящейся своею •сладостью» и своей «полезностью», мы встречаемся в истории человеческой культуры довольно часто. В такие времена К. играет в особен­ ности в а ж н у ю роль и становится учителем элегантной речи, достойных ф о р м , часто очень гневно о б о р а ч и в а я с ь против пред­ шествующих «варварских» эпох и вместо с тем в о р к о следя э а могущими возникнуть прорывами фронта классовой благопри­ стойности. П о н я т н о , что в последующие и подобные эпохи Лонгияы и Г о р а ц и и при­ обретают также исключительное значение и что именно к их уровню сводили и Ари­ стотеля, н а самом деле более богатого содер­ жанием и подытоживавшего чрезвычайно с л о ж н у ю и многоцветную эпоху трех-четырех лучших веков античной цивилизации СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. — Средне вековая схола­ стика не дает р о в н о ничего самостоятель­ ного в области лит-ой К . , или учения об искусстве. Н а самом деле в тан н а з . средневе­ ковой тьме—богатая ж и з н ь ; развертывается народная п о э з и я , но ее найдут гораздо позже. О н а находится вне к р у г а зрения науки или литературной К . Схоластика включает в себя только с у х и е остовы ста­ ринных правил риторики и стиля. Никакого живого понимания Аристотеля в интере­ сующей н а с области мы в средние века не находим. Нет надобности даже называть отдельно трактаты, который появлялись изпод пера схоластов, до такой стеиени онн далеки от какой-либо ж и в о й К . РЕНЕССАНС.—Критическая мысль просы­ пается вместе с гуманизмом эпохи Возро­ ждения. О н а просыпается однако как чисто подражательная. В этом смысле литерату­ роведение гуманистов ие порывает с тради­ цией средневековья,—оно только еще более подчеркивает свою зависимость от старых образцов и лучше проникает в их смысл. С у х о е , педантическое отношение к великим произведениям искусства в лпт-ры античя. мира сменяется восторженным преклонени­ ем перед ними, которое однако в свою оче­ редь приводит к известному педантизму, к стремлению вычитать именно у древних все правила лит-ого творчества, к устало-