* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

КРИТИКА [601 — 602] КРИТИКА людей в фикции, долженствующему потрясти зрителей страхом и сострадание и и сделать их в реальной жизни более независнмыми от втих чувств, т. е. более ыужественньшн, более закаленными перед лицом жизненных волнений и невзгод. Какие-либо мелкие тен­ денции этического и общественного характе­ р а не привлекают Аристотеля, какие привле­ кали они вообще драматургов его времени. Социально-этическая их сущность заклю­ чается вне о н о в этой общем возвышении образа мысли и чувствований в широной публике. Аристотель стремится установить на основании высоких образцов, достоин­ ства к-рых он очень тонко распознает, пра­ вила хорошей драмы, хорошев комедии. Ои устав а вливает основные черты драмы: действие, характеры и мысли. Патетическое действие, т. е. полное страсти, со своими перипетиями — резкими переходами иэ од­ ного состояния в другое, своей влекущей вперед интригой а развязкой,—это первое. Второе — это правильное изображение ха­ рактеров, крупных и положительньлс в тра­ гедии, мелких и отрицательных в комедии, установление типов в их действии. Третье— те мысли, к-рые излагает поэт, вкладывая их в уста действующих лиц,—мысли, пред­ ставляющие собой как бы заряд философ­ ской проповеди, несомой этим действием. Рекомендуемые им методы творчества поко­ ятся на индукции, иа изучении успехов и неудач предшествовавших драматургов. Аристотелевская К. имеет так. обр. обе свои стороны, почти всегда встречающиеся при развитой ее форме; суждения о литера­ турных фактах и указания на правиль­ ные пути литературы в дальпейшем. Аристо­ телевская школа этой линии его работ уде­ лила сравнительно мало внимания; попиднмому более других работал в этой обла­ сти Т е о ф р а с т . Александрийская эпоха была весьма бед­ на собственной поэтической продукцией, притом же продукция эта была эпигонской: зато уважение к авторам прошлого, стрем­ ление разобраться в иих грамматически и критико-эстетнчески, прокомментировать их филологически, исторически, этически и т. д. — привело к развитию целых школ своеобразного литературоведения. Величайшим нэ этих комментаторов, грам­ матиков и филологов, повиднмому, был А р и ­ с т а р х [215—270]. Целые века жила легенда о двух критиках: благородном, вниматель­ ном, уважающем своего автора Аристархе и злобном, кусательнон, ищущемдедостатков, смотрящем на писатели, словно на обви­ няемого — критике З о и л е . Т а к а я установ­ ка весьма характерна, ибо конечно поляр­ ности в К. существуют. К. можно называть целесообразное посредничество между ве­ ликими лнт-ымя произведениями н широки­ ми массами, в каковом случае К. становятся главным помощником, истолкователей л вме­ сте с тем создает слову поэта. Н о к К., р а з у ­ меется, относятся и указания иа фальшивые произведения илн на отдельные слабые места в общем положительных лвт-ых явлений. Тот или другой критик может ставить в а первый план ту или другую задачу. Истори­ чески ж е Зоил повидимоиудал свое имя Для «злых критиков» только потому,что ему слу­ чалось при разборе гомеровского эпоса де­ лать иногда не совсем оправданные и ме­ лочные придирки. К александрийской эпохе относится и долго влиявшая на умы полемика двух уче­ ных, работавших в сущности в области ге­ ографии и и с т о р и и — Э р о т о с ф е н а и С т р а б о н а . Эротосфен горячо защищал положение, что целью искусства является только удовольствие и что все остальное здесь второстепенно, между тем как Страбон с неменьшей энергией отстаивал о б я ­ занность истинно благородного искусства быть общественно-полезным. Любопытные взгляды высказывал в облас­ ти эстетики и К. П л у т а р х [4в—120] (см.). Вряд ли можно приписать ему оригинальные взгляды. Он был больше вульгаризатором чужих идей. Он повторяет между прочим из­ вестное уже нам положение о воспитательном значении поэзии и рассуждает о том, как следует пользоваться поэтами для воспита­ ния детей, ф и л о с о ф с к о е познание—это пере­ ход от тьмы к свету,—рассуждает Плутарх. Он слишком резок для неподготовленного. Н у ж н о создать некоторое промежуточное состояние. Таковым является художествен­ ное познание. Здесь мы видим в зародыше идеи, сыгравшие потом огромную роль в эстетике нового времени (от Лейбница до Гегеля и дальше). Плутарха глубоко инте­ ресует также то обстоятельств о, что бевобраэное в природе может оказаться приятным в художественном произведении, в том числе в лит-ом. Он прииисываетъ это странное явление оценке мастерства художника, ему кажется, что пороэнтельпое сходство, с к-рым изображено безобразие, вовбуждает в зрителе такое восхищение, что оно покры­ вает отталкивающее впечатление от изо­ браженного предмета. Очень часто Платону приписывают идеи, к-рые развертывали на самом деле неопла­ тоники , — особенно П л о т н и [205 — 270]. Именно он является подлинным родона­ чальником мистической теории искусства. В сущности г о в о р я , Плотин ближе и Ари­ стотелю, чем к Платону. Платоновские идеи, к-рые парят вне мира и никак ие связаны с действительностью, превращаются у нега в силы, формирующие архетипы. Сами по себе архетипы прекрасны. Они представляют собой совершенную форму; сливаясь с дей­ ствительностью, они как бы тускнеют, гас­ нут, но чем больше просвечивает архетип сквозь материю, тем большую мы имеем перед собой красоту. Притом ж е Плотин от­ ходит от интеллектуализма Платона. Н е р а ­ зум воспринимает сквозь материю тот свет истины, к-рый мы называем красотой,—он воспринимается чувством; Плотни основы­ вает таким образом романтику античного ми­ ра. Те ж е идеи развивает его ученик П р о к л .