* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
КРИТИКА [591-592] КРИТИКА не получают от этого какой-то естественной общезначимости. Т о , что полезно для вер хушки феодального государства, тем самым отнюдь не является желанным для классов подчиненных. Отсутствуют даже какие бы то ни было возможности, если бы даже об этом кто-нибудь думал, рациональао объ яснить правила поведения ремесленника, крестьянина или р а б а , яе ссылаясь просто на то, что эти человеческие группы должны с л у ж и т ь высшим классам. Естественное разрешение етого противоречия заключается, с одной стороны, в насилии, т. е. в более или мене свирепых к а р а х э а нарушение правил,— здесь критическое суждение находит свое воплощение в судье и палаче, а рядом с этим—в системе законов, якобы преподан ных богами и не нуждающихся поэтому в ка ком бы то ни было рациональном объясне нии. Там, где божественный канон установ лен, К . (в самом широком смысле этого сло ва) становится применением этого канона к отдельным случаям. Развитие б у р ж у а з и и (торгово-промыш ленного городского населения) приводит по степенно к конфликту этого нового госпо дина общества со старыми его властителями. Б у р ж у а з и и иа путях своего восхождения от вергает неоспоримость божественных кано нов. Когда Сократ старался обосновать в сущности консервативней шее политическое миросозерцание ве ссылкой ва волю богов, а его разумностью, аргументировать п р а вильность старого уклада общества р а з у мом, это привело к свирепой реакции про тив него, к той форме К. сократовской фило софии, которая закончилась чашей цикуты. Между тем б у р ж у а з и я вовсе ие намеревает с я пользоваться своим расширяющимся р а зумом, продуктом ее ремесленных и торго вых операций и ее все более развитой город ской ж и з н и , для утверждения старого по рядка. Н а о б о р о т , сократовское о р у ж и е разу ма, критического пересмотра всего о к р у ж а ю щего при свете интеллекта, проверки це лесообразности, становится самым острым мечом в р у к а х нового класса. Тут мы пере живаем расцвет К. Тут появляется крити ческая личность, не подчиняющаяся ниче му без проверки. Развертывается, с одной стороны, тончайший скептицизм, во всем сомневающийся; с другой—начинаются по иски критериев истины, которые были бы совершенно очевидными, например декартов ский принцип ясности. Мы не случайно сопоставляем Сократа и Декарта; скептиков античности мы могли бы сопоставить с БсЛлями и Юмами, — это продукты однородных социальных укладов. К а к известно, позднее, добившись влас ти, б у р ж у а з и я поворачивается спиной к К. О н а сама оказывается классом, поддержи вающим совершенно нецелесообразный об щественный строй. Поэтому она, начинает бояться рациональной К. и для защиты не прикосновенности собственности и других священных «устоев общества» все больше применяет о р у ж и е лэ области чувств, ми стики и т. д. Острое критическое о р у ж и е пе реходит зато в руки пролетариата и при звано сыграть вдесь роль гораздо более в а ж н у ю , чем канал принадлежала К. в к а к у ю бы то ни было предыдущую эпоху истории человечества. П р и этом и здесь конечно за оружием критики следует критика о р у жием, я о у ж е не в форме классового суда и палача на службе меньшинства, а револю ционно-хирургического устранения пут с тела человечества, идущего к полноте своей свободы и своего творческого развития. Все, что мы говорили до сих п о р , относится к К. в самом широком смысле слова. Н а с ж е интересует в большей мере специально-худо жественная — и у ж е того — лит-ая К . Х у д о жественные произведения вообще н литера турно-художественные в частности представ ляют собою определенную организацию тех или других внешних материальны к или сим волических элементов (знаков). В конце кон цов, имеем ли мы дело непосредственно с о звукоиым, линейным, красочным материалом и т.п., иными словами .находится ли перед нами о б р а з , к-рый фиэичесш! говорит сом ва себя, или он затрагивает нас черев посредство того «значения», к-рое с ним связано,—всегда в конечном счете художественное произведе ние есть организация определенных эле ментов для определенных целей. Каких же именно? В то время к а к целесообразное оформление тех или других элементов в хо зяйстве имеет своей целью создать предмет, непосредственно употребляемый в практи ческой жиэни, к а к предмет быта илп далья ейше го производства,—художествен ное п р оиаведевие приобретает свою ценность лишь постольку, поскольку воадевствует ва чело веческую психику. Д а ж е в тех случаях, когда художественное произведение слито с практически-полеэной вещью (постройка, мебель, керамика и т. д.), художественная сторона этой вещи все ж е глубоко отлична от непосредственно практической, я ее сила заключается к а к р а з в том впечатлении, ко торое она производит на сознание окружа ющих. Ч т о иэ данной чаши можно пить — это одно дело, а что эта чаша красива — другое. Первое свойство относится к области практики, живой действительности, второе, конечно, тоже имеет к ней отношение, но лишь косвенно, через тот эффект, который вызван в сознании. Художественное произведение совершен но немыслимо без воздействия на эстети ческое чувство воспринимающего: если произведение ие доставляет удовольствия, то оно не может быть признано художествен ным; удовольствие это заключается ае в удовлетворении каких-либо элементарных человеческих потребностей, а является са мостоятельным. Плеханов правильно отме тил, что еще в животном мире разверты вается эта особенная способность иепыты вагь удовольствие при определенной комбинации движений, звуков, к р а с о к , линий, пережи ваний и т. д. В иные полосы развития чело веческой культуры искусство преследует как