* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

684 ДоСТОЕВСШЙ. ботливостью, „Гражданинъ", по предложе­ нию ьи. В. I I . Мещерскаго, но затвмъ, по неизвъстнымъ причппамъ, отказался. Съ 1876 сталъ выходить его „Диевникъ писа­ теля", подъ предварительной цензурой (по неимению залога для без цензу рныхъ издашй), начатый три года назадъ въ „Граж­ данине". Опъ представлялъ собой рядъ фсльетоповъ, въ которыхъ авторъ касался всевозможпыхъ вопросовъ, обществен ныхъ и литературныхъ. Въ течеше двухъ л е т ь своего издания „Дпсвпикъ" имелъ большой у с п е х ъ у публики своимъ живымъ, горячимъ тономъ. своимъ касательствомъ важнейшихъ сторонъ русской жизни. Но онъ обнаружилъ значительный повороть въ ми­ росозерцании Д., всегда внирочемъ пристрастнаго въ своихъ суждешяхъ о лнцахъ и далеко не всегда чуткаго и прозорливаго въ отноинонйн июлитическихъ и обществепныхъ вопросовъ. Въ начале шестидесятыхъ годовъ, папрпмеръ, Д. высказывалъ глубокое уважеше къ Белин­ скому, который когда-то принялъ такое участйе въ молодомъ авторе: теперь, въ лице Белннскаго, нредъ Д. „было самое смрадное, тупое и позорное явление рус­ ской лсизни", немощное и безсильное „талаптишкомъ", готовое мечтать даже и те­ перь, „уже после события", когда невиди­ мому мечтать не о чемъ. Узко-славяно­ фильская доктрина вещала Д. „истину" устами Н. Н. Страхова; „Россия и Европа" Н. Данилевскаго казалась ему будущей настольной книгой всехъ русскихъ, но въ личныхъ воззрвнйяхъ Д. было мало опре­ делепнаго и, бросаяясь изъ одной непо­ следовательности въ другую, онъ догова­ ривается до примирения съ идеей крепост­ ного права, не мешающаго идеально-нрав­ ствен нымъ отнотенйямъ между помещи­ ками и крестьянами, или до провещанпй о взят1и Константинополя. Неудивительно, что Н. С. Абаза, тогда начальн. главн. упр. но д е л а м ъ печати, могъ успокаивать Д. обещаниями, что у цензуры не поднимется рука ни на одну его мысль, — съ этой стороны Д. ие былъ уже опасеэъ. Къ 1880 относятся два нерупныхъ явления его жизни: его речь на Пушкинскомъ празднике въ Мосисве, вызвавшая неподдельный восторгъ и разошедшаяся въ тысячахъ экземиляровъ, и появление „Братьевъ Карам азовыхъ". Литературная слана Д. достигла своего аногея; пушкинский праздниисъ, вы­ двинувший его, рядомъ съ Тургеневымъ, на норвое место среди совремепныхъ литераторовъ, скрасилъ закатъ его жизни, НО лини его были уже сочтепиы, и въ конце января следуиощаго года Д. не стало. Мо­ гила его находится въ Александро-Невской Лавре. ныхъ этюдовъ исъ позднейшимъ перуипымъ веицамъ. Но отличительнейшйл черты пи­ сательской физйопомйи Д. определены впол­ не. Это — писатель-поихологъ по суще­ ству, изеледователь глубинъ человеческой души, апалитикъ ея тончайшихъ пастроешй. Жизпь представляется необычайно сложной и стихийной, исполненной пиротиворечгй и неразрешимыхъ аан-адоисъ; на душу человеческую, воспринимаюпцую и переживаиощую эту сложность и стихий­ ность жизпенииаго процесса, одновременно действують и умъ, и сердце, прозорливая мысль, и слепая вера, — впешнйя обстоя­ тельства владьють человекомъ не меньше, чЬмъ таинствеиное мистическое лачало, неизменно сопутствующее всяисому проявленйго человеческой личности. Реальное и миистиичесисое постоянно сопоставляются и въ романахъ Д., иногда до того, что исчезаетъ граница между разсказомъ автора и галлюцнинируюнцей особенностью иэображаемаго героя. Раздвоенйемъ человече­ ской личности, неопределенностью чувствъ и стремленйй многйе герои Д., особенно же Голядисипъ въ „Двоиипике", папоминаютъ героевъ Гофмана, пнеавшаго, какъ и Д., въ моментъ болЪзнепитаго разстройства нервовъ по почамъ. Въ глубине жизненньихъ явлений лежить у Д. трагиическйй элементъ рока, приводяицаго самыя разнород­ ный случайииости къ удиивительиымъ совпаденйямъ, которыя играютъ роль решаю­ щего мотива. Разговоръ неизвестныхъ лицъ въ трактире о старухе-процентщице паталкиваеть Раскольникова на оииределенпую мысль объ убийстве, почтии даетъ готовый планъ, очерчиваеть рамиси психологичесигаго содержаийя, въ пределахъ ко­ тораго станетъ развиваться далыгвйииее действйе ромаи!а. И этотъ трагический ро­ ковой элемент», проявляетъ себя среди р взкихъ коигтрастовь ненавистии и лиобви. звер­ ской жестоисости, нороисовъ, всевозможпыхъ ужасовъ и подвиговъ самоотреченйя, аиигельсисой ясности и чистоты. Действие раз­ вивается у Д. чрезвычайно быстро; событйя нагромождаются массами въ самые не­ значительные промежутки времени, опи неудержимо рвутся впередъ, не давая чи­ тателю опомниться, остановиться на впешнихъ, бытовыхъ особенностяхъ, хараистеризующнхъ обыденный настроения лиодей изв е с т н а г о круга въ и з в е с т н у ю эпоху. Понятно поэтому, что, сосредоточивая весь интересъ разсказа и а передаче психолои гическихъ моментовъ, Д. даетъ сравни­ тельно мало бытового культурнаго матерь­ яла, точно таисъ же, какъ отремленйе въ правде, къ верности въ изображении оицущенйй значительно превышаеть заботу Д. о красоте произведенийя, соразмерности частей, впешпихъ ппрпемахъ художествен­ Д. оставилъ после себя огромное лите­ ности. ратурное наследство, въ которомъ иеритика не разобралась до сихъ поръ, не устаноОбщественное значеийе романовъ Д. вывивъ даже взаимииаго отпоииешя между текаеть, вследствие этого же, изъ ихъ псиразличными произведениями, изъ которыхъ хологическаго обоснования. Сделавъ ис­ некоторый имели з н а ч е т е подготовитель- ходной точисой своихъ исихологичесисихъ