* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПЛЕХАНОВ [GOO—700] ПЛЕХАНОВ от гносеологии Фейербаха или, если хотите,... она собственно и есть гносеология Фейербаха, но только углубленная посредством сделан­ ной к ней Марксом гениальной поправки» (т. XVIII, стр. 190—191). Несколько позже, в одной из своих статей о Чернышевском, П. вновь говорил о том, что Маркс и Энгельс, подвергши материализм Фейербаха сущест­ венной переработке, удержали фейербаховскую теорию познания (см. т. VI, стр. 305). Д л я П. диалектика была так. обр. чем-то отдельным от теории познания. Этим однако не исчерпываются следы фейербахианства в философских воззрениях П.: они ярко про­ ступают и в трактовке П. единства субъекта и объекта. Здесь П. в известной мере впадал в фрнербаховский антропологизм, когда он это единство' субъекта и объекта видел преж­ де всего в биологической природе человека (см. «Основные вопросы марксизма?, Сочип, Плеханова, т. XVIII, стр. 187). Специально в эстетических взглядах черты непреодолен­ ного фейербахианства сказывались в отсутст­ вии у П. четкого понимания диалектической связи меяеду биологическим и историческим. Эти черты фейербахианства в плехановской эстетике—генетически—в известной мере объ­ ясняются большим влиянием Чернышевского на самый процесс выработки плехановских взглядов в области эстетики. Одна из самых существенных для марксист­ ско-ленинской эстетики проблем—проблема отношения идеологии к действительности—не находит у П. последовательно-марксистского разрешения. Это находится в связи с от­ ношением П. к кантианству. Плеханов коне­ чно выступал—и выступал очень резко—про­ тив ревизионистского лозунга «назад к Кан­ ту», но кантианство Плеханов критиковал, по словам Ленина, «более с вульгарно-ма­ териалистической, чем с диалектически-ма­ териалистической точки зрения» (см. «Ленин­ ский сборник», т. IX, иэд. 2-е, стр. 179L Это говорит о том, что влияние буржуазной фи­ лософии на П. несомненно. Действительное отношение П. к Канту было компромиссным, половинчатым, он шел на уступки кантиан­ ству, что особенно ярко сказалось в плеха­ новской ^теории иероглифов» (от которой П., правда, впоследствии под влиянием крити­ ки Ленина отказался). Ленин очень резко вы­ ступал против этой «теории», видя в ней «со­ вершенно ненужный элемент агностицизм а> ( Л е н и н , т. XIII, стр. 193), и противопоста­ вил ей вслед за Марксом и Энгельсом тегршо «отражениям. Абсолютно бесспорно, что одна лишь марксо-ленинская «теория отра­ жения» возвращает идеологии ту могучую силу незнании и воздействия, которую пыта­ ется СВРСТИ па-нет < критическая-' филоесфип, • скептически ставящая Гранины человеческо­ му разуму, бессильному и беспомощному пе­ ред лицом «вещи в себе*. В частности и в об­ ласти лит-ры (и искусства) ленинская «тео­ рия отражения» выдвигает на первый план объективное, реальное, вто время как агности­ ческая «теория иероглифов» оставляет прос­ тор для всего условного, произвольного, субъ­ ективного. Вот почему П. никогда не поды­ мается до той четкой и последовательной по­ становки проблемы реализма в искусстве, ка­ кую мы находим у Ленина (в его статьях о Толстом). Непоследовательность и двойстпопность П. в этих основных предпосылках эс­ тетики притупляют и искажают общественную направленность его литературно-критической деятельности. Хотя позиции П. в отношении к кантианству, именно благодаря борьбе П. против попыток неокантианских «ревизий» в области марксизма, нельзя отождествлять с позициями II Интернационала, официальной философией которого в настоящее время ста­ ло неокантианство, тем не менее приходится признать в филосефских воззрениях Плеха­ нова наличие известных тенденций в сторо­ ну компромисса с кантианством. Роль этих тенденций в общей системе философских взглядов Плеханова все возрастает по мере углубления и укреплепияполитического мень­ шевизма Плеханова,завершившегося во время мирской воЛны социал-шовинизмом. В сопиал-шовинистекой политике П. кантонский «категорический императива нравственности находит своеобразное осуществление. Д л я П. остался неразрешенным до конца один из основных вопросов эстетики, вопрос о сущности эстетического отношения к дейст­ вительности и в частности вопрос о роли и месте «прекрасного» в искусстве. Плеханов сочувственно цитировал слова Чернышевско­ го о том, что «область искусства не ограничи­ вается и не может ограничиваться областью прекрасного» (т. VI, стр. 250; Плеханов от­ мечал аналогичную мысль у социалистаутописта Пьера Леру, со взглядами которого были знакомы «передовые русские западни­ ки сороковых годов», см. т. XVIII, стр. 72); но сам он не сумел сделать все вытекающие отсюда выводы. Идеалистическое понятие '•прекрасного» то и дело вторгается в эстети­ ческие построения П., явственно проступая сквозь их материалистическую ткань и при­ внося с собой другие рецидивы идеалисти­ ческого порядка. Безусловно кантианский ре­ цидив мы имеем у П. тогда, когда оп счи­ тает вполне верным в применении к отделвному лицу тезис Канта о том, что «наслаж­ дение, которое определяет суждение вкуса, свободно от всякого интереса» (см. т. X I V , стр. 118); помимо повторения идеалистиче­ ского тезиса Канта мы здесь видим у Плеха­ нова совершенно абстрактное понимание «от­ дельного лица» как противоположности «об­ щественного человека» (словно общество со­ стоит не нз «отдельных лиц» и каждое «от­ дельное лицо» не является в то же время «об­ щественным человеком»!). Сам П. заявля­ ет, что «у нас о с т а е т с я м е с т о (раз­ рядка м о я — А . Г.) и для кантонского взгля­ да па этот вопрос» (там ж е , стр. 119); этот элемент кантианства в эстетических взглядахПлехапова безусловно сочетается с такими же элементами в его общефилософских взгля­ дах. И элемент — не столько кантианский, сколько общеидеалистический — мы нахо­ дим в утверждении П. о том, что «главная отличительная черта эстетического наслаж­ дения—его непосредственность», что красота, (в противоположность пользе, познаваемой рассудком) познается «созерцательной сно-