* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

НИЦШЕ [95—96] НИЦШЕ идеологи, воевал против машины. Машина повышает производительность, «но труд при ней однообразен, это вызывает противодей­ ствие, именно отчаянную душевную скуку, к-рая научает стремиться к переменчивым впечатлениям праздности». «Машина безлич­ на, она отнимает у работы ее гордость все индивидуально хорошее или ошибочное, что связано со всякой работой без машины,— •следовательно лишает ее человечности... Не надо покупать облегчения труда слишком д о ­ рогой ценой», И так далее в ряде мест, ко­ торые были бы столь ж е уместны у Сисмонд н , Карлейля, Рёскина и п р . Эти две тенденции, само собой разумеется, исключают друг друга; ясно, что благодаря им возникает в философии Н.—и особенно в •его эстетике—клубок противоречий, к-рых нельзя распутать. Возникшая так. обр. двуликость, одновременно обращенная к про­ шедшему и будущему, как раз вследствие своего противоречивого характера сделалась образцом д л я нынешней апологетики совре­ менности. У Н. эти противоречия гораздо менее скрыты, чем у его фашистских последо­ вателей. Один из последних биографов Ницше Зрнст Бертрам, ученик Георге, правильно указывает, что приведенная выше оценка де­ кадентского стиля почти дословно заимство­ вана из эссе Поля Бурже о Бодлере. Ницше сам никогда не делал тайны из того, что де­ кадентская парижская литература («литерату­ ра асфальта*, как ее называют его бестолко­ вые фашистские поклонники) постоянно бы­ ла его любимым чтением. Ницше с увлече­ нием говорит о таких любопытных и тонких парижских психологах, как Бурже, Лоти и другие. Он рассматривал прочтение Достоев­ ского как «счастливый случай* своей жизни и т. п . , и в его интеллектуальной биографии «Ессе Homo* у него вырвалось признание: «За вычетом того именно, что я декадент, я так­ же противоположность его*. Но так как Ницше, по основаниям, которые у ж е ясны из предыдущего, никак не мог осознать объ­ ективные основы своего пристрастия к дека­ дентской идеологии, то его критика, естест­ венно, осталась критикой декадентства вну­ три декадентства. Декадент Ницше, верный сын нисходящего капитализма, бунтующий вместе с тем против культурных, против эстетических симптомов этого нисхождения, в страстной тоске обращает свои взоры непро­ шедшее и будущее капитализма, пытается от­ туда добыть эстетический идеал, чтобы спа­ сти настоящее от дек аде нтско-демократиче­ ского упадка. Нищие-—поздний плод романти­ ки, предвестник империалистического, реак­ ционного возрождения романтики. Это возрождение романтики подготовляется у Н. прежде всего гносеологически. Своеоб­ разие философии Н, состоит в новом, проник­ нутом «философией жизни» соединении ра­ дикального агностицизма и столь ж е ради­ кальной волюнтаристической мистики. Н. самым энергичным образом отклоняет какую бы то нн было познаваемость объективной действительности и проповедует относитель­ ность всякого познания, при к-рой единствен­ ным критерием познания является лишь субъ­ ективное самочувствие, субъективное ощу­ щение повышения ценности жизни. «Заблу­ ждение сделало человека настолько глубоким, нежным, изобретательным, что могли произ­ расти такие цветы, как религия и искусство. Тот, кто разоблачил бы перед нами сущность мира, доставил бы нам всем пренепрнятнейшее разочарование. Не мир как вещь в себе, но мир как представление (как заблуждение) так полон значения, так чудесен, таит в своих недрах счастье и несчастье». Здесь Н.—пред­ вестник проникнутой агностицизмом «фило­ софии жизни» империалистической эпохи— в интернациональном масштабе—от Зиммеля до В . Джемса. Этот агностицизм образует у Ницше од­ новременно философское основание для ми­ фотворчества. Ницше смотрел на себя как на «переоценщика всех ценностей»; это значит, что для него «всемирно-историческое» дело фи­ лософа заключается не в познании, а в изме­ нении оценки (непознаваемого) внешнего ми­ ра, его задача—поставить на место бесплод­ ного, опасного для «жизни» заблуждения за­ блуждение, ^благоприятствующее жизни». Во всех своих созданных с этой целью мифах (<сАполлон и Дионис», принцип мировой борь­ бы, «сверхчеловек», «белокурый зверь» и пр.) Н, мистически претворяет свою концепцию капитализма, свое представление о том, каким он должен быть. Подобные мифы не подлежат научному обсуждению, но самая их произ­ вольность и противоречивость не умаляют их влияния в империалистическую эпоху. На­ оборот. Так как объективные классовые осно­ вания для философского бегства от познания объективной действительности, для аполо­ гетики капитализма через посредство мифо­ творчества только возросли со вступлением капитализма в империалистическую стадию, то влияние теории познания Ницше на раз­ личных этапах, как мы видели, могло лишь усиливаться. Этой теории познагшя соответствует в обла­ сти эстетики последовательная борьба про­ тив реализма. Художественное творчество для Н.—это измышление и исправление (в вымыс­ ле, конечно) мира, к-рым мы сами утверждаем себя, удовлетворяя тем нашу глубокую пот­ ребность: «в высшей степени заинтересованное исправление вещей» в воображении поэта — «по существу фальсификация» действительно­ сти, оно как раз исключает ^констатирующее, познающее объективное сознание*. Искусство есть так. обр. по существу насилие: внушение, опьянение. В позднейшем наброске предисло­ вия к своему раннему произведению «Про­ исхождение трагедии» Н. обозначает аполлоыовское (сознательное, пластическое) и дионисовское (инстинктивное, музыкальное) на­ чала как две формы опьянения и высказы­ вает как свое существенное раннее постиже­ ние мысль, что «невозможно жить с истиной, что „воля к истине у ж е есть симптом выро­ ждения...» Все элементы современной декадентски-буржуаввой лит-ры и теории лит-ры привлекаются для углубления и обоснова­ ния этой теории. Противоречие, к-рое Н. сам устанавливает как основу своей эстетики, есть противоречие в 11