ЛУЦИЙ АПУЛЕЙ (ок. 124 – 170 гг.) писатель, адвокат, философ школы Платона

Мера богатства – не столько земли и доходы, сколько сама душа человека: если он терпит нужду из-за жадности и ненасытен к наживе, то ему не хватит даже золотых гор, он постоянно будет что-нибудь выпрашивать, чтобы приумножить нажитое прежде. Но ведь это и есть настоящее признание в бедности, потому что всякая страсть к стяжательству исходит из предположения, что ты беден, и несущественно, насколько велико то, чего тебе не хватает.
"Апология, или О магии", 20
Голого раздеть и десяти силачам не удастся.
"Метаморфозы, или Золотой осел", I, 15
Неполно счастье тех, богатство которых никому не ведомо.
"Метаморфозы", V, 10
Люди порознь смертны, в совокупности – вечны.
"О божестве Сократа"
Время [людей] крылато, мудрость медлительна, смерть скорая, жизнь жалкая.
"О божестве Сократа"
Коли в суждениях доверяться больше глазам, нежели разуму, то мы мудростью далеко уступили бы орлу.
"Флориды", 2
Всему (...) есть цена, и не малая: ее платит тот, кто просит (...), – поэтому все необходимое удобнее покупать, чем клянчить.
"Флориды", 16
От богов человеку ничто хорошее не дается без примеси хоть какой-нибудь неприятности, в самой радости есть хоть толика горести.
"Флориды", 18
Первую чашу пьем мы для утоления жажды, вторую – для увеселения, третью – для наслаждения, а четвертую – для сумасшествия.
"Флориды", 20
То, что мы знаем, – ограничено, а что не знаем – бесконечно.
Не на то надо смотреть, где человек родился, а каковы его нравы, не в какой земле, а по каким принципам решил он прожить свою жизнь.
Прекращение деятельности всегда приводит за собой вялость, а за вялостью идет дряхлость.
Нет в мире ничего, что могло бы достичь совершенства уже в зародыше, напротив, почти во всяком явлении сначала – надежды робкая простота, потом уж – осуществления бесспорная полнота.
Обвинить можно и невинного, но обличить – только виновного.
Стыд и честь – как платье: чем больше потрепаны, тем беспечнее к ним относишься.
Нет для меня уважения дороже, чем уважение человека, которого сам больше всех по заслугам уважаю.
Собственная нравственная нечистоплотность – это знак презрения к самому себе.
Все, чем бы ты в жизни ни пользовался, оказывается скорее обременительным, чем полезным, если только выходит за пределы целесообразной умеренности.
Каждый человек в отдельности смертен, человечество же в целом бессмертно.
Храбрость занимает среднее место между самонадеянной отвагой и робостью.
Во всем мире и на все времена.
Не дано увидеть те силы, которые позволено только ощущать.