* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
АНТИХРИСТ [179 —180J АНТИХРИСТ Ко виню морю — в море Чудшцо, Ціелевпян л отит, как гора и а лит, Ю до водное, Выв to аобратевь. V них 8 ран — огонь, ввдохд — тороды, Зуб — литой чугун, печень медиа л. Запропасть от ниц божью стрвннииу, Зверю, птичник на убой пойти, Умной рыбице в глубиву снлоонуть». самосожигателей!—Б. К.) вылетит райская душенька — Жар-Птица». В романе «Петер бург» (вторая часть трилогии) также звучит известный нам мотив. Там «ведут свою разрушительную работу отец и сын, реак ционер и революционер, оба одинаково — мировые нигилисты; в мировом нигилизме— та космическая идея, к-рую несут миру они... Здесь — царство Дракона, царство „пасмурного католика"... царство А., цар ство Сатаны». Октябрьская революция заострила до чрезвычайности вопрос о Христе и А. Две правды — крестьянина-кулака, с одной стороны, пролетария и бедняцкой массы с другой,—стали к последнему бою, «От Урала и степей шли бело-голубые, в ан глийских шинелях, со старообрядческими крестами, бородатые. От Москвы и Питера, от городов и машин, шли красные, в рабо чих куртках, со звездами и без молитв» [Б. П и л ь н я к (см.)]. Деревенская философия в начале рево люции сохранила элементы, определившие народное сознание еще в стародавние вре мена. «Деревянная Русь» живет «правдой сошьего креста» [ Е с е н и н (ем.)]. Эта прав да глубоко враждебна городской правде — железа и электричества. «Скверный гость», «страшный вестник» несет гибель ее патри архальному укладу с его пассивностью и статикой. С большой силой (и трагизмом) говорит об этом Есенин в «Сорокоусте». «О, электрический восход, ремней и труб глухая хватка, се изб бревенчатый живот трясет стальная лихорадка». Ненависть к городу, соединенная с боль шой горечью, у матерого крестьянского мастера — С, К л ы ч к о в а (см.). «Город, город! Под тобой и земля не похожа на землю... Убил, утрамбовал ее сатана чу гунным копытом, укатал железной спиной, катаясь по ней, как катается лошадь по лугу в мыти... Оттого выросли на ней ка менные корабли, оттого она и вытянула в небо несгибающиеся ни в грозу, ни в бурю красные пальцы окраин — высокие, выше всяких церквей и соборов, фабричные тру бы... От того-то и прыгает на этой земле человек... вечно спешит он, не знает он покоя, не ведает тишины, уединения не зная даже в ночи... спит городской человек, грезя и бредя во сне недоделанным делом, то ли молот держа в усталых руках, то ли холодный рычаг от бездушной машины, то ли кошель с... невидимой дырой». К л ю е в (см~),у к-рого «прадед Аввакум», также полон жгучей ненависти к желез ному гостю и олицетворению его, городу, где «ад заводский и гиблый трактир». «Го р о д — дьявол копытом бил, устрашая нас каменным вевом». В стихах Клюева — на пряженная раскольничья тематика, ничуть не стертая, не потерявшая остроты со вре мен Никона. «Во посад ятти—тан табашннни, На церковный двор — see щваотиикя, В поде чистое — тан жеяеввыи Змий, Этот змий несет с собою новую веру — социалиам. Уже «не Триодь, а Каутский в углу» (Клюев). Уже «сестра разводит, раскрыв,как Библию, пузатый ,,Капитал' , о Марксе, Энгельсе» (Есенин). Два по люса, — мы «рлсаны?, толоконные, пестря динные, запечные», и в ы — «чугунные, бе тонные, электрические, млечные», сош лись в последней схватке, и одному суж дено погибнуть. Кулацкие слои деревни, все то, кто, «сжимал от прибыли руки, ругаясь на всякий налог... за пару измы зганных катек... даст себя выдрать кну том», чуют неминуемую гибель, к-рую им несет коммунизм. Он дело рук А., и сло во это звучит в белом стане: «Товарищи, все на борьбу с бандитизмом. Да здрав ствует РСФСР... Я читаю вслух это воз звание. Егоров слушает и пліоет: -— и не выговорить... Ресефесер... что таиться? Говорили бы дьяволы прямо: А.» ( Б . С а в и н к о в , «Конь вороной»). В большеви к а х — настоящий А., ибо они становятся на место (вместо) Христа. «Пришли, бают, в Еру салим большевики, на место Хрнста-то Ленина, грит, надо, а гроб господень заколотить за ненадобностями. И было тому Ленину виденье: явилась богомать и говорит: так, мол, и так, как ты есь Христос новый — твори чудеса... Молчит» —говорит «древний старик Хрументил» (В. И в а н о в , «Анрешна»). Хрументил хорошо понимает, откуда идет А. «Как лишнюю машину заведут, гляди, о кумынии думать начнут. Вся кумыния с машин, с лишнего идет. Скребли бы землю-то су ком, небось — нб и жили. По-хорошему». В этом же лагере очутилась и значительная часть по-эсеровски настроенной интелли генции, чья психика питалась соками зе мляной, деревенской России. С нею она чувствовала свое кровное родство. «Здесь, в полях, я знаю, знаю всем сердцем, что я русский, потомок пахарей и бродяг, сын черноземной, напоенной потом земли. Здесь нет и не нужно Европы — скудного разума, скудной крови и измеренных, исхоженных дорог. З д е с ь н е белы снеги", безрас судство, буйство и бунт», — говорит белый полковник (Савинков, цит, сочин.). Верная традициям, определенным деревенской сущ ностью, интеллигенция вновь переносит во прос о социальной революции в плоскость борьбы Христа и А. «В одном плане, физи ческом, — он (Ленин) — чудовищный про вокатор... В другом... А. Помните предска зание? Сроки сбываются. Север идет войной на юг. Появляются железные всадники смерти, это — танки... В источник вод падает звезда Полынь, — это пятиконеч ная звезда большевиков.., и он говорит 1