* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
ГОФМАН [675 G76] ГОФМАН учреждениях (архивах, университетах) или задавленных в обезьяньих лапах феодаль ных «покровителей искусств». Это и есть классовая- почва, основа творчества Г . , именно отсюда черпает свои соки художник. Гравюра на дереве А . Кравченко к &Повелителю блохи Не случайно этот план интерпретируется в гротескно-реалистических чертах: «пат риархальный» уклад малых феодальных княя;еств, в к-ром так уютно чувствовал себя мелкий бюргер-рем ее ленник, пастор и чиновник за 2 — 3 поколения до Г. («Идил лии» Фосса, «Герман и Доротея» Гёте) начинал давить тяготевшую к большому городу, выбитую из старых хозяйственных рамок бюргерскую интеллигенцию, в то ж е время слишком слабую, чтобы противопоста вить ненавистной, но крепкой действитель ности что-нибудь, кроме мира музыкальных грез, снов и навеянных наркотиками виде ний (мотивы пьяного экстаза, так хорошо из вестного ему по личному опыту, повторя ются Г. в ^Фантастических пьесах в манере Калло? и в «Элексире дьявола»)- Харак терно, что когда художник отклоняется в область идиллического бытописания мещан ской действительности — так сделал, напр., Г. в повестях «Мартин Бочара и «Мастер Вахт» — действие этой мещанской идиллии пришлось переместить в иехово-ремесленную среду позднего средневековья. Противостоящая реальному плану фанта стика складывается из двух моментов, Преж де всего, это очень феерическая интерпре тация социальных и бытовых отношений современной поэту Германии. Фантастика дается здесь к а к оборотная сторона дейст вительности: дух огня служит архивариу сом в Дрездене («Золотой юршок»), вечный жид имеет торговое дело в Берлине («Вы бор невесты»), гении и стихийные духи пу тешествуют к ом ми-вояже рами («Повелитель блох»), фея живет на пенсии отставной гоффрейлины («Маленький Цахес, прозванный Цинобером») и даже скромный канцеляр ский служитель «со спины» оказывается за чарованным попугаем («Золотой горшок»). Характерно и снижение роковых и фанта стических вещей: бутафория «трагедии судь бы» превращается в обыденную обстановку мещанского ж и л ь я — кофейник, горшок, чернильные пятна («Золотой горшок») и даже блохи («Повелитель блох»), а обстанов ка нездешнего мира становится хламом те атрального реквизита («Принцесса Брамбилла») или увеличенной детским вообра жением кондитерской лавкой («Щелкун чик и мышиный царь»). В мир фантастики переносятся привычные формы быта, реаль ные отношения: образ страшного мага сби вается на образ большого деспотического чи новника; нездешнее царство Урдар как две капли воды похоже на немецкое захолуст ное княжество («Принцесса Брамбилла»), и весь комплекс филистерских отношений пе реносится Г . в мир животных («Известия о Берганце^, «История кота Мурра», «Днев ник обезьяны ТТфифи»), Таким образом по вторяется одна и та же безысходная дей ствительность. В этой ограниченности, в этой механизации отношений, в возмож ности подмены человека автоматом («Песоч ный человек» — Г . вообще часто пользуется мотивом автомата) и начинается «страшное? з произведениях Т. Нетрудно рассмотреть в этих кошмарах реальное основание — фан тастика оказывается гиперболизацией дей ствительности. Другое направление в .фан тастическом восходит к изображению иска телей нового мира, справедливости, своего места на земле. Здесь расцветает порой очень патетическая иллюзорность. Реальные слипа ние люди» предстают перед нами в красках феерии — они носители «правды-красоты» па земле (Ансельм из «Золотого горшка», Перегринус Тис из «Повелителя блох» и, в особенности, «странствующий энтузиаст& — Крейслер). Гак противоречие между реаль ным и фантастическим планом в творчестве Г. снимается. Существует глубочайшее един ство между двумя этими планами. Они, в сущности, являются двумя сторонами одного и того ж е представления, в них выражается одно и то ж е мещанское сознание, расщеп ленное в период кризиса. Основной образ Г . , так полно представлен ный Крайслером (к л ем у постоянно возвра щается Г.: с Крейслера начинаются ^Фан тастические пьесы в манере Калло», Крей слер выступает и в «Истории кота Мур ра»), Анседьмом и з «Золотого горшка», Медардом из «Ялексира дьявола» и многочис ленными вариациями этого замысла, -—