* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ГОФМАН [671 872] ГОФМАН ГОФМАН Эрнст Теодор АмедеЙ [Ernst Theodor Amadeus Hoffmaon, 1776 —1822] — немецкий писатель. P. в Кенигсберге. По образованию юрист. В 1800 — асессор ко­ ролевского суда в Познани, 1802 — прави­ тельственный советник в Плоцке, 1804 — в Варшаве, 180G — лишается должности и Гравюра на дереве П Я- Павлинова начинает жить уроками музыки и статьями для музыкальных журналов, В 1808 — Г. получает должность капельмейстера, спер­ ва в Бамберге, затем в Дрездене и Лейп­ циге [1813 — 1815]. В 1816 он снова получает должность при королевском суде в Берлине; в 1822 — умирает от мучительной болезни спинного мозга. Г . — один из виднейших представителей романтизма в немецкой лит-ре. Немецкий романтизм был выражением идеологии не только феодальной аристократии, терявшей свою устойчивость, деградировавшей, но и буржуазии, развивавшейся в обстановке еще продолжавшего жить феодального ре­ жима, В отсталой стране, распыленной на множество мелких деспотий, с тяжелой, мучительной медленностью [Меринг гово­ рит о «недостаточном экономическом раз­ витии», а также о том, что «французское господство (в начале века) очистило Герма­ нию лишь от самого грубого феодального мусора-&] осуществлялось становление бур­ жуазного класса. Не только незрелость, несо­ мненная бесформенность сознания класса аса^ываются во всех областях его идеологии, но и огромная, давящая власть феодальной традиции. Можно сказать, что мелкобур­ жуазное искусство этой эпохи родилось в сумрачной феодальной тюрьме — гротеск­ ность, несоразмерность, экстатическая про­ тиворечивость его были закономерны. Твор­ чество Г, является замечательным образчи­ ком романтического гротеска, материал для к-рого Г . давала жизнь. Детство в чванном доме родовитых бюргеров Кенигсберга, го­ рода, где застывший в формах X V I I I в. уклад филистерского быта уживается с упа­ дочным мистицизмом; годы учения в не менее затхлой атмосфере прусских юстиц-колле­ гий; будирование против «высокого началь­ ства», составление пе почтительных карика­ тур, оканчивающееся служебной катастро­ фой — переброской в польские городишки (Плоцк) глухой окраины прусской колони­ зации; попытки сбросить опротивевшую лямку чиновничества для «свободной жизни в искусстве»—в условиях тогдашней Герма­ нии—для худшей, более приниженной зави­ симости «капельмейстерам княжеских и коро­ левских опереточно микроскопических гер­ манских деспотий и погружения в театраль­ ную и музыкальную богему; возвращение в* ненавистную атмосферу прусского каммергерихта; шатание по кабакам и посе­ щение берлинских «эстетических чаепитий^, где, нарушая сословные границы, сталки­ ваются просвещенные еврейские дамы и промотавшиеся к н я з ь я , спившиеся гении, титулованные антрепренеры и разорившиеся на наполеоновских войнах купцы; и наконец последний гротеск, которым дарит поэта Священный союз, •— предъявление умираю­ щему «советнику высшего апелляционного судаэ обвинения в «демагогии» и антипра­ вительственной агитации и наложение ареста на его (почти предсмертную) сказку «Пове­ литель блох» — все это дало достаточный материал для произведений Г. Произведения Г . , на первый взгляд ошеломляющие пест­ ротой, необычностью, распыленностью, кри­ чащим разногласием своих очертаний, ока­ зываются, л сущности, очень цельной, глу­ боко единой системой. Первым и основным свойством этой системы является обнажен­ ная, подчеркиваемая постоянно двуплан­ ность. Она проявляется во всем, начиная с образов, раскрываемых Г . , в существе своем всегда двойнических («Элексир дья­ вола» даст в образе Медарда наиболее развернутое, разностороннее, полное выра­ жение двойничества; здесь мы имеем после­ довательное развитие того, что постоянно содержится в образах Г.), в обязательном контрастировании, резкой противоречиво­ сти реального и фантастического, в мастер­ ском использовании гротеска, наконец, к гаком построении вещей, когда двуплан­ ность становится основным методом ком­ позиции и стиля. Действительно: давая развитие сюжетной нити в двух аспектах — реальном и фантастическом или — что в дан­ ном случае равнозначно — «филистерском» и «энтузиастическом^ — Г . широко поль­ зуется композиционными приемами, нару­ шающими логическую последовательность фабулы и разбивающими ее на отдельные фрагменты: техникой вставной новеллы Ffl