* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ГЕРШЕНЗОН [499 — 500] ГЕССЕ и Тургенева, и Пушкина, и Лермонтова, и Тютчева, и Толстого, и Достоевского: «Они все были — к а к пленные птицы на земле, все т я ж к о томились здесь, но в страстной тоске по небесным просторам их дух обретал крылья и действительно уносился от неподвижной и темной земли» («Мечта и мысль И . С. Тургенева», стр, 128). Г . чувствует себя в плену у культуры, он устал от нее, он жаждет сбросить «с души память о всех религиях и философских системах, обо всех знаниях, искусствах, поэзии, и выйти на берег нагим, к а к пер­ вый человек, нагим, легким и радостным, м вольно выпрямить и поднять к небу обнаженные р у к а , помня из прошлого только одно, к а к было тяжело и душно в тех одеждах и как легко без них» («Переписка из двух углов», стр. 11). Почему он — зод­ чий и летописец русской культуры, деся­ тилетиями отказывавшийся от радостей светлого д н я , чтобы и з архивного забвения снасти и от пыли поколений отряхнуть последние крупицы русской культуры, — востосковал к концу своих дней о свободе от культуры? Г . с изумительной челове­ ческой искренностью ответил на этот во­ прос: «Может быть мы не тяготились пыш­ ными ризами до тех пор, пока они были целы и красивы на нас и удобно облегали тело; когда ж е , в эти годы, они изорва­ лись и повисли клочьями, хочется вовсе сорвать и отбросить прочь» (там ж е ) . Вмес­ те с буржуазным социальным порядком революция превратила в клочья ризы ре­ лигиозного мистицизма и философского идеализма. Г. возжелал тогда освободиться от них. Это могло бы стать началом его возрождения. Но он в революции почув­ ствовал лишь огонь вечного разрушения, а не радость творческих порывов. Октябрь выключил его социальную группу из ак­ тивного исторического процесса, Г . попы­ тался и революцию включить в «вечные течения» Гольфстрема и экклезиастически провозгласить: «Ничего нового под луной;». Так всегда старость, уходя,тешит себя, что новая жизнь будет лишь повторением ее ж и з н и , не сознавая, что новая жизнь будет жизнью, обогащенной ее опытом. Мировоззрение Г. сыграло определяющую роль в формировании его историко-лите­ ратурной методологии. В послесловии к «Методу в истории литературы» Г . Лапсона (М., 1911) Г- подверг жестокой критике культурно-псторическ и Й метод школы Пыпина (см.): «История лит-ры является у нас отраслью публицистики»* Между тем «лите­ ратура, в отличие от всех других видов словесного творчества, есть царство худо­ жественной формы». И з смешения зтих двух областей проистекает двойное зло: «история общественной мысли незаконно узурпирует ч у ж у ю область и, пользуясь чужим материалом, выполняя частично чужие задания, обрекает себя на беспло­ дие. Каждая из этих дисциплип должна обособиться друг от друга, определить свои границы. Тогда естественно и пеизбемлю установится между ними попутное сотруд­ ничество, к-рое и поведет их к общей цели*. Развитие Г . этих положений сыграло большую роль в истории русской науки о литературе, совпав с эпохой окончатель-& ного распада историко-культурной школы, и в значительной мере открыло дорогу фор­ малистам (см.). Историк руеской интеллигенции и мето­ долог, Г. имеет особые заслуги к а к редак­ тор и публикатор текстов: он опубликовал «Русские Пропилеи» (т. I , 1915; тт. I I — I I I , 1916; т. I V , 1917; т. V I , 1919) и «Новые Пропилеи» (Гиз, 1923). Редактировал «Пись­ ма А. И . Э рте ля» [1919], «Полное собр. сочин. И, Е . Киреевского* [1911], «Собр. со­ чинений И . Никитина» [1912], «Сочин, и письма Чаадаева^ [1913]. После Г . оста­ лось огромное эпистолярное наследство -— около четырех тысяч писем за период от 1888 до о г о кончины. В них он «явился ле­ тописцем дореволюционной Москвы, быто­ писателем ее интеллигентских кругов» (М. ЦявловскиЁ). Часть этих писем опуб­ ликована под заглавием «Письма к брату»; (изд. М. и С. Сабашниковых, М., 1927). Библиография; I I . Н е в е д о м с к ч й М., Зигзаги нашей критики, «Запросы я ш э н т , 1911, X I ; К р а п н х ф с л ь д В. П., О критике п критиках, «Совремса. чира, Ш1, V I I I : Полянский В,, Гершензон н Замятин {Совршеоиыо лит-ые настроения), «Современник*, 1022, I ; В о р о в о к и й А, В . , На е т ш и , Гио, М., 1933; К о г а н П. С,, Некролог, *HELB. ЦИКа и БЦИКы, 1925, 31; В е л ы й A u д i> t Й , М. О. Гершенаон (некролог), «Россиян, 1925, 5 Л нд • н Б л., Михаил Осипович (ннкрплог), там же; П л о х а ¬ я о в Г. В,, Сочин., т. X X I I I , Гиз, М., 1926; Г р о с с м а н Л., Горшсиэон-ппсатсль ( посмертной книге Гсрпдеияоиа оСтатьн & о Пушкине!, изд. «АсвпстЫ, M . 1926 и в сСиЁр. сочни.* Г р о с с м а н а , т. I V , М., 1Э2&). I l l - Словарь члеиле О-ва любителей; российской словесности прн Московском увивероитете, М., 191.1; Владиолаип 0 в И. В., Русокие писатели, вад. 4-е, Гиз, Л . , 1924; Писатйли современной впохи. т. I , ред. Б. П. Кояьмипв., изд. F A X H , И., Г-&-; Б т р м а к Я. В,, М. О. Гершензон, Библиография, С нрнлеж. ст. Н. В. П в и а й л о п а; И. О. Гершензон пак н сел вдо вагель Пушкина, Одесса, 1926 [Труды Пушки пик. донв Анад ииук СССР, е. Ь Щ И. Лисины t Г С Е Герман [Hermann Hesse, 1877—]— ЕС современный немецко-швейцарский писа­ тель-неоромантик. Проповедь пассивного отношения к жизни, вера в безграничную власть рока над человеком, искание спасе­ ния лишь в уединении — все это выражено в первых произведениях писателя — «Нвгmann Lauecher* [1901], «Unterm Rad> [1906), особенно в *Peter Camenzind» [1904]. В по­ следнем произведении Гессе повествует о развитии деревенского мальчика, который прошел все ступени современной капитали­ стической цивилизации и в конце концов возвратился обратно в деревню. Идее ухо­ да из мира действительности в космический и символический мир посвящены и романы Г «Gertruo> [1910] и *Rosshalde» [1914]. Во время войны 1914—1918 Гессе, типич­ ный мелкобуржуазный интеллигент, не ви­ дел выхода пз «хаоса». Он призывал к со­ знанию своей вины в этом хаосе н воздей­ ствию на молодеись, которая должна своим внутренним возрождением исправить мпр (•Klingsors letzter Sommer*, #Demian», *Zarathustras Wiederkehr*, «Магспеп» и др> —